— Я был голоднее, чем думал, — сказал он, улыбаясь.
В это время дверь распахнулась, и Патрик хотя и несколько утомленный, но с задорной улыбкой подбежал к отцу и упал в его объятия.
— Все в порядке, мой мальчик? — Слезы текли по лицу Михаэля.
— Конечно, папа. — Патрик освободился из отцовских объятий и посмотрел на еду, которая все еще стояла на столе. — Здорово. Очень мило с вашей стороны, что вы мне кое-что оставили.
Пока Патрик поглощал еду, Михаэль позвонил Джеффри Таунсенду. Через несколько минут шеф полиции прибыл в отель. Он сел возле Патрика за стол и с улыбкой приветствовал его.
— Прекрасно, что ты снова с нами, молодой человек. Не мог бы ты нам все-таки рассказать, что случилось и кто тебя похитил?
Патрик покачал головой, и Кортни впервые увидела страх в его глазах. Она схватила его за руку.
— Дорогой, это очень важно, чтобы ты рассказал шефу обо всем, что произошло сегодня ночью.
— Но я ничего не знаю, — ответил Патрик. — Я не знаю этого человека. Я никогда раньше его не видел. — Мальчик сосредоточенно думал. У него было напряженное выражение лица, точно такое же, как у его отца. — Этот мужчина был ямаец. У него такие брюки, которые, похоже, делают из мешков для муки.
— Ты знаешь, как он попал в комнату?
— Так ведь он сумасшедший. После того как папа и Кортни ушли, я запер дверь и лег спать. И вдруг он оказался здесь. Он закрыл мне рот и приказал одеться. Он сказал, что если я попробую выкинуть какую-нибудь штуку… — В глазах мальчика заблестели слезы. — Он сказал, что тогда он меня убьет.
Взгляд Михаэля загорелся. Он стиснул плечи Патрика.
— Теперь уже все позади.
— Я должен задать мальчику еще пару вопросов, — сказал шеф полиции. — Ты не знаешь, куда тебя увезли?
— Я никогда там не был. Но может, Кортни сумеет нарисовать это?
— О'кей, Патрик, что ты можешь вспомнить?
— Мы шли примерно около часа. Может быть, немного дольше.
— Шли? — недоверчиво спросил Михаэль. — Значит, ты был совсем недалеко отсюда.
— В каком направлении вы шли? — спросила Кортни.
— Вначале это была асфальтированная дорога, затем мы свернули на узкую тропу. В темноте ее едва можно было разглядеть. Везде была высокая трава. А деревья стояли такие высокие, с такими толстыми стволами, что не видно было неба. Я пытался увидеть небо. Я подумал, что если смогу разглядеть Большую Медведицу, то буду знать, в каком направлении мы идем.
Михаэль с гордостью посмотрел на сына:
— Хорошая мысль, мой мальчик.
— К сожалению, это не помогло. У меня было такое чувство, что мы поднимаемся в гору. И наконец, мы прошли по очень отвесному склону. На скалах я то и дело соскальзывал, пока мы не поднялись наверх. Было так темно, что я почти ничего не видел. Там стояло несколько разрушенных хижин и большое старое здание с террасой и колоннами. Как Тара в «Унесенных ветром». Ни в одном окне не было света. Значит, все уже спали, или там больше никто не живет.
