Я бросаю на мадам Анри неодобрительный взгляд:
- Мадам...
Она совершенно по-французски пожимает плечами:
- Я только говорю...
Секундой позже к нам присоединилась Тиффани, хотя ее ни кто не приглашал.
- Какого черта с ним творится? - хочет знать Тиффани. - Он смотрит на дневник - на мой дневник - и стонет.
- Послеопереционная депрессия, - говорит мадам Анри по-английски. - Мне так жаль... Я должна была предупредить вас заранее. И это только легкий случай... в основном это раздражение появляется, когда не даешь ему съесть весь сыр, он думает, что он в состоянии делать тоже, что делал раньше без труда. Он скучает, сидя целыми днями дома, и я подумала, что приведя его в ателье... ну я только подумала он может приободриться, придя сюда снова. Похоже я была неправа. Вы проделали замечательную работу, Лиззи, когда мы ушли. Это в самом деле так. Пожалуйста не идите по его дороге критицизма.
Я отрицательно качаю головой:
- Я не буду, - говорю я. - Я не...
- Это место выглядит просто прекрасно, - говорит мадам Анри. - Мне нравятся свежесрезанные цветы.
- О, мы заключили сделку с цветочным магазином ниже по улице, - говорю я, убирая выбившуюся из прически прядь за ухо. - Я рекомендую их магазин тем невестам, которые еще не выбрали флориста, а они доставляют свежие букеты каждую неделю...
- Блестяще, - говорит мадам Анри. - И я надеюсь, вы получите скидку на свою собственную свадьбу. О, но ведь я полагаю, что вы с Люком поженитесь во Франции...
Тиффани начинает смеяться, но увидев мою поднятую бровь, неловко переводит смех в кашель. Мадам Анри глядит на меня:
- О нет, - произносит она. - Не говорите мне. Проблемы в раю?
- Конечно, нет, - возмущаюсь я. - У нас все в порядке. Люк и я настолько заняты, он со своими курсами, я с ателье, у нас даже нет времени, чтобы запланировать что-то...
- Но она собирается начать сейчас, - говорит Тиффани твердо. - Тем более, что с помощью Марисоль и Сильвии, она практически закончила платья для июньского свадебного пика. Правда ведь, Лиззи?
- Хм, - говорю я, стреляя в Тиффани предостерегающим взглядом. - Правда. Абсолютная правда.
- Что это? - прогромыхал месье Анри из другой комнаты ателье. - Что это?
- О, Боже, - бормочет мадам Анри, закатывая глаза, - Что теперь?
Мы ныряем под парчовый занавес и находим месье Анри на ногах, прижимающего дневник деловых встреч к груди и выглядещего так, словно его сейчас хватит апоплексический удар.
- Жан! - Мадам Анри, наверняка, смертельно бледная под аккуратным и сделанным со вкусом макияжем, бросается в сторону мужа. - Что случилось? Опять сердце?
