Смотрю на карту. До аэродрома, кажется, лететь минут семь. Но, похоже не хватит горючего. Под самолётом — овраг. На всякий случай отворачиваю левее и лечу над полем.
И вдруг разом стихло… Кончилось горючее. Винт, слегка шипя, медленно вращается, как крылья мельницы. Мотор уже не работает. Высота 400 метров.
Легкий озноб. Машинально выпускаю шасси и сажусь на колеса в поле. И снова чудом мне повезло: произошло это в двух километрах от аэродрома соседнего полка.
"Вынужденная посадка вследствие потери ориентировки" — так это звучит официально.
В мой полк, конечно, тут же сообщили о случившемся. А самолёт отбуксировали на аэродром и заправили горючим.
Спрашиваю командира приютившего меня полка:
— Разрешите лететь?
— Долетишь?
— Смогу…
— Смотри, если опять потеряешь ориентировку, то не миновать гауптвахты…
На свой страх и риск он выпустил меня. Я благополучно прилетел на свой аэродром. Приземлился, заруливаю на стоянку. Техник самолёта Королев, мотористы и оружейники бегут навстречу, улыбаются, рады, конечно: вернулся целым и невредимым. Правда в крыле самолёта зияла большая пробоина. Все-таки там, за линией фронта, стреляют…
Доложил, как было капитану Васильеву.
— Почему оторвался от группы?
— Все стреляли по боковым стоянкам. А мне не повезло: пролетел над серединой аэродрома и не успел ничего сделать с одного захода.
— Ну и что?
— Пошел на второй заход. Думал догоню…
— Раз решено заходить на атаку один раз, значит, только один! Запомните на будущее!
Капитан Васильев кладет мне руку на плечо и по-дружески:
— Так, Гриша, убить могут… Ты, видно, в сорочке родился, что по счастливой случайности уцелел.
Это была третья по счету моя вынужденная посадка.
Утром следующего дня мы вторично ударили по вражескому аэродрому Артемовск. Опять на рассвете и опять зашли с юга. Отбомбились и отштурмовались удачно. А в третий раз капитан Васильев говорит:
— Фрицы нас ожидают с юга, а мы зайдем с севера. Остальное: все как и в прежние два вылета.
Решение комэска правильное. Тактика боя не терпит шаблона. Только мы не учли одного: высокие заводские трубы в северной части города. Пришлось подняться выше труб. Нас, конечно, сражу обнаружили вражеские зенитчики.
Мы ещё не вышли на цель, как уже появились трассы "эрликонов". Огонь был сосредоточен по самолёту ведущего.
Комэск быстрым маневром уходит из-под огня зенитки. Он у самой цели. И вдруг попадает в перекрестие нескольких огненных трасс. Его самолёт загорается от прямого попадания снарядов. Пламя сбить не возможно: мала высота. Выпрыгнуть с парашютом тоже нельзя, да ещё на чужой территории — это плен. И капитан Васильев направляет объятый пламенем штурмовик в гущу самолётов противника.
