Вынужденное бездействие пошло ей на пользу, хотя она не переставала выговаривать ему, что умирает от скуки в своем заточении. Он послал ей книг, некоторые из которых она швырнула ему в голову.
Он помнит о ее давнем предложении, а вот она, похоже, забыла о нем.
Июльское солнце было слепящим и знойным. Некоторые говорили, что это Господнее наказание человеку за его грехи. Даже собор Святого Глостера был поражен шаровой молнией. Животные, дети и старики умирали. Поля горели, а река Пиддл пересохла до ручейка. То, что не сгорело дочерна вначале, после было уничтожено ураганом и страшным ливнем. Весь урожай Кона погиб, и его арендаторы — и он сам — были обречены зимой на голодную смерть. Великая засуха 1808 года имела далеко идущие последствия: Кону во что бы то ни стало нужно было жениться. Невозможно было дальше откладывать неизбежное. Подходил срок оплаты векселей, и Кон мог расплатиться только своим титулом.
Во время самых тяжких приступов отчаяния Кона даже посещала мысль бросить все и отправиться в бесконечные странствия. Он, как дед, хотел быть свободным от обязательств.
И от Лоретты. Она понимала и без его слов, что их шансы тают, словно туман под солнцем. Это сделало ее еще более отчаянной, безрассудной. Она не отказывала ему ни в чем. Она не думала.
Но кто-то же должен был думать. Временами Кону казалось, что его голова лопнет от мыслей. Дядя как терьер, а мистер Берриман и того хуже. Ни дня не проходило без завуалированной угрозы от одного или другого. Со дня на день должна была приехать мисс Берриман, а Кон еще не сказал Лоретте.
Он чувствовал себя трусом. Совестливым трусом. Если б у него не было совести, он бы и в самом деле все бросил и сбежал, наплевав на долг и всех своих родовитых предков, вместе взятых. Они не сделали для него ничего, только загнали в бездну нужды.
Кон нахлобучил на голову потрепанную шляпу, чтобы прикрыться от невыносимого солнца, и отправился погулять к каменному кольцу. Правда, такое название было слишком громким: большинство оставшихся камней упали или погрузились в землю. Они с Лореттой бегали там детьми, читали глупые заклинания и ждали появления Верховного Жреца друидов. Ничего, разумеется, не происходило, но в этом месте до сих пор ощущался какой-то особый дух.
Лоретта была уже там, как будто знала, чего он хочет. Нагая, словно языческая жертва, одежда брошена на высохшей траве, кожа пылает от жары и желания. Без слов она встала коленями на одеяло, глаза такие же голубые, как небо над головой.
