Гугер и Кирилл покорно уселись на груду мусора, кто где смог. Гугер тоже достал телефон и молча принялся тыкать пальцем в экранчик — писал эсэмэску. А Саня, видимо, хотел поговорить, поучить новичков.
— Здесь зона была — знаешь? — Саня угрюмо поглядел на Кирилла. — Её спецлютой называли. Я на ней два квадратика и уголок отмотал.
Кирилл рассматривал Саню Омского, будто какого-то волосатого тропического паука в программе Animal Planet. И впечатления были подобные: смесь омерзения и любопытства. Инопланетянин. Только не IT, а скорее ALF. Два квадратика — наверное, дважды по четыре года, подумал Кирилл. А уголок — год. Итого девять лет.
Саня Омский сопел, вспоминая былое.
— Подняли меня сюда при дедушке, в семьдесят седьмом, а откинулся уже при меченом. Хорошая зона была, правильная. Я ещё на централе слышал, что в Калитине зона чёрная. На красной меня бы суки запрессовали, в конверт бы заклеили, я ж на любой киче всегда в первой пятёре был. А здесь как кот. Кандер по полной, планом и ханью грели, через баркас ко мне такие вафлёрки из местных бегали, у одной биксы — о! — Саня ладонями показал огромные женские груди.
Кирилл не сомневался, что старый уголовник просто понтуется. Чем-то надо заплющить московских. И оправдать свою жизнь, которую бездарно просвистел по гадюшникам. Но всё равно было противно.
Валерий ходил взад-вперёд за кучами хлама, разговаривая по телефону. Гугер отрешённо пережидал визит гостя.
Саня наклонился и уронил изо рта себе под ноги харчок, а в него воткнул окурок.
— А когда зона закрылась? — спросил Кирилл.
— Зона? В девяносто втором. Здесь стали заповедник делать, а зону перевели под Котельнич. Жаль, хорошая зона была.
— Чем на ней занимались? Лес валили?
— Ну, поначалу-то лесоповал был, да. Потом лес на хер вырубили и стали торф добывать. Там, подальше, вскрыша начинается.
— Какая крыша?
— Не крыша, а вскрыша. Где землю вскрыли. Торфоразработки. Котлованов там два десятка, бурты стоят брошенные. Это вот дым-то от них. Они горят, котлованы.
— И что, никто не тушит?
— Да чего-то возились, потом бросили. Хера ли. Будут дожди, дак сами погаснут. Каждый год так. Сюда ж никак не проехать. Раньше узкоколейка была от разработок до Семёнова. Как лагерь закрыли, так и она сдохла. Какой-то фраер её на металлолом сдал. Остался только хвост от Калитина до котлованов. Туда местные за торфом катаются. У нас же торфа вместо дров.
— Как — катаются? — не понял Кирилл. — На чём? На велосипедах?
