Сегодня у Макса был свободный день, поэтому мы договорились встретиться у станции метро «Варенн» в половине третьего дня. Узнать его было легко — рост шесть футов пять дюймов («Не можешь же ты сказать, что он слишком мал для тебя», — торжествующе заявила Клер), чрезвычайно худой, с длинным бледным, но мальчишески воодушевленным лицом, увенчанным львиной гривой курчавых рыжих волос. Шею он туго обернул шарфом цветов Кембриджского университета (хотя температура была не менее двадцати пяти градусов по Цельсию, Макс то и дело шмыгал носом). Увидев меня, просиял и широким шагом направился к тому месту, где я стояла.
— А, Дженнифер, как я счастлив, абсолютно счастлив видеть вас!
Он улыбнулся и шмыгнул носом, нервничая. В эту минуту он напомнил мне гигантского богомола. Возвышаясь надо мной, Макс перегнулся, чтобы поцеловать меня в щеку. Я не сообразила, в чем дело, и только в последнюю минуту приподнялась на носки, чтобы подставить ему лицо. Все получилось на редкость глупо: я чмокнула его воротник, он тоже промахнулся, и его губы втянули воздух в двух дюймах от моей щеки. Макс шмыгнул носом и засмеялся, но, смущенно отворачиваясь, случайно зацепился за мою большую серебряную обруч-сережку.
Я пронзительно взвизгнула от боли и растерянности. Макс недоуменно нахмурился, так и не поняв, почему я кричу, тем более что не заметил серьги, свисающей с его тугих рыжих завитков.
Следуя направлению моего пораженного взгляда, он неуклюже пошарил у себя в волосах, нашел сережку, сконфуженно ухмыльнулся и яростно шмыгнул носом, словно нашкодивший школьник.
— Э… ну да… — пробормотал он. — Я… то есть… э… это, должно быть, ваша…
Он схватил серьгу и снова согнулся, производя руками какие-то действия. Я с ужасом поняла, что он хочет вдеть ее в ухо!
— Нет! — инстинктивно завопила я, отпрыгивая и прикрывая рукой ноющее ухо. — Я хотела… пожалуйста, не волнуйтесь. Я сама вдену. Потом. Ничего страшного.
Я выхватила у него сережку и поспешила запрятать в сумочку.
Никакими словами не описать ненависть, которая поднялась во мне. Да-да. Настоящая, неподдельная ненависть. Вины бедняги Макса тут не было, и следовало постараться, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Нельзя винить кого-то в том, что он не в вашем вкусе. Плохо, что я поддалась на уговоры Клер: она, как все замужние женщины, обожает сводить одиноких людей и устраивать браки. Совсем как те, кто в автобусах засовывает за воротники незнакомых людей вылезшие лейблы — стремление к аккуратности перевешивает чувство такта.
