— Россия забудет моих врагов, но меня будет помнить вечно…
Было странно, даже дико видеть, что этот человек забыл обо всех смертях, случившихся потому, что он не сумел в нужное время отдать нужный приказ, либо из-за созданной им системы тотальной слежки, да еще и хотел, чтобы потомки выбирали между ним, негодяем Далем и другими подобными им болванами!..
Помню, как однажды мы сидели на скамейке в саду. Курилов что-то говорил, дочь слушала его, не слыша, ее тонкое юное лицо было замкнутым, непроницаемым. Девушка думала о чем-то своем, рассеянно перебирая пальчиками звенья золотой цепочки. Отец нахмурился, взглянул на нее с раздражением и печалью. Маленький Ваня, тяжело пыхтя, бегал за собаками — мальчик был толстый и не слишком ловкий…
Над темной водой залива жужжал и тучи комаров. Мне вдруг показалось, что все мы напоминаем этих рождающихся на болоте, питающихся человеческой кровью и исчезающих неизвестно куда и невесть почему тварей!..
День рождения Ирины Валерьяновны приходился на июнь. В середине месяца в доме Курилова начались приготовления к балу.
Министр решил непременно пригласить царскую чету, дабы продемонстрировать врагам, что он все так же прочно сидит в своем кресле и ему рады при дворе. Маневр Курилова никого не мог обмануть, но впечатлял всех, в том числе его самого.
Холодность императора пока что не проявилась во враждебных действиях по отношению к министру; крупная сумма денег заставила приумолкнуть реакционную прессу; либералы продолжали шуметь, но их Курилов в расчет не принимал.
Я знал, что Маргарита Эдуардовна должна была покинуть Санкт-Петербург до празднования, но она не уезжала, хотя балом не занималась — за всем лично надзирал сам министр. У него был нездоровый цвет лица, он взирал на окружающих с тревогой и недоверием.
Однажды я снова решился последовать за Далем и Кашалотом в сад. Они разговаривали. Даль смотрел на Курилова с привычной злобно-лукавой полуулыбкой на тонких плотно сжатых губах.
В какой-то момент они, очевидно, услышали, как скрипнул гравий у меня под ногами, Курилов раздраженно махнул рукой, и я замер, спрятавшись за живой изгородью. Собеседники уселись на скамейку, и Даль начал разговор:
— Послушайте, Валерьян Александрович, почему бы не устроить прием в малахитовом зале только для принцев крови, высших сановников и дам, раз уж ситуация зашла в тупик: вы не хотите оскорбить друзей и родных, отказав им в приглашении, а царская чета не может находиться в их обществе?
