Рассказ об инициации героя при помощи трех волшебных капель не нов для кельтской традиции: тот же мотив прослеживается в истории ирландского героя Финна Маккула. Ученик поэта и волшебника Финн стал провидцем и целителем после того, как облизал палец, обожженный варевом из чудесного лосося, которого он готовил для своего наставника. Известно, что лосось, обладающий способностью подниматься вверх по течению, был символом памяти человеческого рода, кельты считали его хранителем древних знаний и тайн Вселенной. В отличие от Каридвен, решившей, что ее жестоко обманули, наставник принял свершившееся как факт и признал, что Финн, без сомнения, достоин того, чтобы стать обладателем столь исключительных качеств. Три капли из котла Каридвен берут начало в древнейших кельтских верованиях, согласно которым число «три» было сакральным. Оно являлось не только символом трех начал (Земли, Воды и Воздуха; Огонь был энергией, приводившей три начала в движение), но и конкретным изображением Всевышнего божества, Триады, узнаваемой как в «трискеле» (часто используемом орнаменте, состоящем из трех изображений), так и в «клевере», три лепестка которого неразделимы. Вероятно, подобная тройственность в верованиях кельтов не противоречила христианским догмам о Святой Троице.
Смена обличий — как злосчастного Гвиона Баха, спасающегося от своей преследовательницы, так и ее самой — один из самых распространенных мотивов народной сказки.
Подобный прием, используемый героями, можно найти в двух армориканских легендах: «Коадалан» (северная часть полуострова Бретань) на бретонском языке и «Три черных зернышка» (южные районы Бретани) на диалекте, называемом галло. Герой «Трех черных зернышек» становится слугой дьявола, от которого он узнает «ужасные секреты», в том числе и способ изменять обличье; сначала юноша использует это умение для своей выгоды, а затем для того, чтобы сбежать от дьявола, который бросается в погоню за своим слугой. В «Коадалане» действует похожий герой, превратившийся в лису, которая проглатывает дьявола, обернувшегося курицей.
Однако народная традиция опять же берет корни в древней кельтской мифологии. Фея Моргана из романов о рыцарях Круглого стола могла превращаться в ворона, той же способностью была наделена и ирландская Морриган, как, впрочем, и божества в древнейших эпосах, принимавшие тот вид, который, на их взгляд, более всего подходил к той или иной ситуации. Не отставал от них и чародей Мерлин, однако он, вероятно, обладал всеми способами перевоплощения: в некоторых версиях он назван сыном дьявола, а в других, более архаичных, в меньшей степени отмеченных печатью христианства, Мерлин охвачен своего рода безумием, посланным ему в наказание неким таинственным божеством
