— Взгляни на меня!
Клэр с трудом ухитрилась выбраться из чувственного тумана. Усилием воли заставив веки подняться, она взглянула в обжигающие серые глаза. И в это мгновение Брюс вонзился в нее с силой, вырвавшей у нее громкий крик. Он припал к ее губам в исступленном поцелуе и начал двигаться, то почти целиком выходя из нее, то медленно ныряя в тесные, горячие глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков, опьяняя ее, и Клэр, окончательно обезумев, беспорядочно забилась под ним. Ее ногти все глубже впивались в его спину, пока страсть, бушевавшая в ней, не превратилась во всепожирающее пламя, сметавшее все вокруг и закончившееся взрывами ослепительного наслаждения.
Схватив Клэр в объятия и прижав к себе, Брюс погрузил пальцы в копну спутанных волос, самозабвенно целуя ее, сделал еще один последний толчок и обмяк, излившись в нее.
Безумный, неутолимый голод этого поцелуя, то, что происходило с ней — с ними, — заставило Клэр прижать его к себе еще крепче и застонать от невероятного блаженства.
С бешено бьющимся сердцем, не разнимая рук, она вместе с ним перекатилась на бок, по-прежнему прижимая лицо к его груди.
— Ни один мужчина не прикасался ко мне с тех пор, как мы расстались, — прошептала она и тут же испугалась, что он ей не поверит.
Поймав недоверчивый, скептический взгляд Брюса, она поняла, что все-таки поспешила, и он по-прежнему не готов поверить в ее искренность.
Реальность начала медленно проникать сквозь пелену чувственного тумана, а она не хотела этого. Пока не хотела. Слишком рано. Не сейчас. Не нужно, чтобы эти прекрасные мгновения были испорчены.
Брюс выпрямился и сел, глядя на нее. Она молча лежала под его пристальным взглядом. Любовь и терпение помогут ей пробить броню, которой он окружил свое сердце. Она непременно завоюет его любовь и доверие. И пусть пока она нужна ему только для утоления своего желания, это начало. Да, у ее мужа сложный характер, он прошел через суровые испытания лжи и предательства, он пять лет провел в тюрьме по несправедливому обвинению, его сердце ожесточилось, но и она изменилась, стала умнее, мудрее, упорнее. Она не отступится, пока не убедится, что Брюс снова обрел душевный покой и готов жить в мире с самим собой.
— Ты — ходячее искушение, — сказал он. — Ты опять меня соблазнила.
Она не могла не улыбнуться.
— Ну, это еще спорный вопрос, кто кого соблазнил, но разве это так важно?
— Нет, просто я не хотел этого.
