Брюс простонал ее имя и содрогнулся, не в силах выдержать ее ласки. Он напоминал ей прекрасного горца, гордого воина старинного и славного шотландского клана, когда стоял, возвышаясь над ней, откинув за спину свои длинные, еще не просохшие волосы, с загадочным выражением на лице.
— Я хочу тебя, — прошептала она. — Ты нужен мне весь целиком. — Она медленно потянула за молнию и стала стаскивать джинсы с его узких бедер. Потом взяла в руки его гордо вздымающуюся плоть.
Брюс пробормотал что-то нечленораздельное. Тут слились воедино и все его невыраженные чувства, и острое желание.
— Я больше не могу ждать, — сказала Клэр.
Брюс сделал шаг назад, полностью освобождаясь от одежды, и на какую-то долю секунды ей показалось, что она снова теряет его, но он схватил ее за талию, приподнял до уровня глаз и прижал к стене.
Клэр обвила руки вокруг его торса и обхватила ногами его бедра. Ее заострившиеся соски уперлись ему в грудь.
— Позволь мне любить тебя, Брюс.
Его глаза потемнели, губы побелели от напряжения. По его тревожному выражению лица Клэр прочитала, что в нем сейчас борются два человека: один, способный страстно любить, и другой, который научился ненавидеть и не показывать своих истинных чувств. Кто же из них двоих победит?
— Люби меня, Брюс! Умоляю тебя, люби меня!
Закрыв глаза и сжав зубы, он начал входить в нее, мучительно медленно, дюйм за дюймом, сопротивляясь безумному желанию вонзиться в это пылающее, зовущее тело.
Она дернулась ему навстречу и скользнула ладонями по его плечам, шепча его имя, и, когда Брюс открыл глаза и взглянул на Клэр, он понял, что пропал. Это не игра его воспаленного воображения — женщина, которую он когда-то любил, теперь в его объятиях. Это прекрасное лицо, все эти годы жившее в его грезах, теперь совсем близко. Но даже и сейчас Брюс нашел бы в себе силы продолжать входить в нее медленно и равномерно, не выбери Клэр этот момент, чтобы запустить пальцы в его волосы, снова дернуть бедрами и прошептать:
— Пожалуйста, Брюс.
Почти непереносимый сладостный звук его имени из ее уст и возбуждающие движения ее тела вырвали у Брюса тихий стон, и он врезался в нее, погружаясь в тесные глубины снова и снова, пока они оба не обезумели от желания.
Клэр наслаждалась его силой и была наверху блаженства. Брюс был ненасытен. В глубине души она понимала, что он все еще сопротивляется тем нежным чувствам, которые она против его воли вызывает в нем, старается не дать втянуть себя в омут любви. Клэр простила ему его резкость и недоверие по отношению к ней. Она отбросила свою нерешительность и все предосторожности и позволила своему телу выразить все те чувства, которые Брюс отверг бы, если бы она выразила их словами. Поэтому она доказывала свою любовь поцелуями, ласками, движениями тела. Она пыталась помочь ему залечить его раненое сердце, хотя и понимала, что от такого упрямого и уязвимого человека, как ее муж, нельзя ожидать быстрых результатов.
