— Кажется, вы еще не знакомы с моей дочерью Калистой?
Девушка присела в реверансе, граф вежливо поклонился.
Он не ошибся — Калиста оказалась действительно очаровательной, первое впечатление не обмануло его.
На ней было серебристо-белое очень изящное платье, достаточно скромное для девушки, которая только что начала выезжать в свет, и в то же время такое изысканное и элегантное, какими бывают только очень дорогие наряды.
Длинные светлые локоны обрамляли ее маленькое, нежное личико; огоньки свечей бросали на ее волосы красноватые отблески, а зеленовато-серые глаза смотрели на графа с нескрываемым презрением.
Она быстро отвернулась от него, прежде чем они успели обменяться хоть словом, но граф был уверен, что за обедом она сядет рядом с ним.
К его великому удивлению, Калиста оказалась на противоположном конце стола, и ему не пришлось скучать в обществе милой и остроумной жены престарелого лорда, которая еще года два назад привлекла его внимание и с которой у него была тогда короткая, но пылкая связь.
Еда, как он и ожидал, была изумительна За каждым стулом стоял слуга, подававший все новые кушанья, и даже самый тонкий знаток и ценитель вин не нашел бы, на что пожаловаться.
После обеда джентльмены остались в столовой, засидевшись за своим традиционным бокалом портвейна, а когда они наконец присоединились к дамам в гостиной, граф заметил, что Калисты уже нет среди них.
Вся эта история с коварными планами ее матери — не более чем фантазия, игра девического воображения, решил граф и, усевшись за карточный стол, забыл обо всем на свете.
На следующий день предстояли большие скачки, поэтому дамы довольно рано удалились в свои спальни; но граф еще долго оставался в гостиной, обсуждая достоинства и недостатки лошадей и до глубокой ночи споря о том, кто завтра выйдет победителем.
В конце концов, почти с неохотой, так как разговор был необыкновенно интересным для него, граф все же поднялся в свою спальню и, обменявшись с лордом Яксли еще несколькими словами, вошел, прикрыв за собой дверь.
У графа была одна особенность — он не любил, чтобы слуга по ночам дожидался его возвращения. Для человека его положения и с его состоянием принято было иметь одного, а то и двух слуг, которые помогали бы ему раздеться перед сном, надеть ночную рубашку и, наконец, дождавшись, пока он ляжет, погасили бы свет в спальне.
Однако графа только раздражало такое излишнее внимание и забота.
— Я всегда дожидался, пока ваш отец ляжет, милорд, — пытался протестовать его старший камердинер.
