— Чудесный день! Не правда ли?
— Да, чудесный.
Раз или два кто-нибудь из них делал робкую попытку заговорить с Виржинией, приглашал принять участие в играх или спрашивал ее мнение о погоде. Но, оставаясь вежливой, Вирджиния давала ясно понять, что предпочитает одиночество. Ей нужно было о многом подумать: не только о том, что впереди, но и о самой себе. Оказалось, что поправиться после болезни — все равно что заново родиться. Как будто за тот долгий год, когда она лежала без сознания, она возвратилась в зародышное состояние, а затем вновь появилась в мире, который был совершенно новым, в мире, в котором не было ничего общего с тем, каким она знала его раньше.
В глубине души она все время ликовала при мысли о свободе. «Я свободна! Я свободна!»— без устали повторяла Вирджиния; свободна от материнского тиранства; свободна, на какое-то время, от забот и обязательств, связанных с наследством; свободна даже от тревог и волнений о своем будущем. Корабль представлялся ей каретой, переносящей ее из вчерашнего дня в завтрашний, избавляя, пусть ненадолго, от того, что угнетало ее в прошлом.
Когда вдалеке показался берег Англии, Вирджинию охватило странное чувство, как будто она была первопроходцем, открывающим новые, неизведанные земли. Она испытывала волнение и больше не боялась. Быть одной не означает быть одинокой. Впервые в жизни никто не мог ей запретить делать то, что она хочет. Когда она ступит на английскую землю, она может исчезнуть, если пожелает, и никто не узнает, куда она запропастилась. Она может отправиться из Англии в Европу или, если захочет, прямиком обратно в Америку. Ей казалось, она сбросила с себя последние сомнения и страхи перед будущим, как старую кожу, и теперь у нее прорастали крылья. Она наконец достигла Англии, а Англия была самым смелым в ее жизни предприятием.
Вирджиния поспешила в каюту, чтобы сложить вещи. В коридоре она встретила миссис Уинчестер, все еще бледную и изможденную путешествием.
— О, мисс Лангхоулм! — сказала она. — Я искала вас, чтобы извиниться. Как это ужасно, что я была не в состоянии позаботиться о вас во время путешествия. Всему виной моя болезнь, кошмарное недомогание. Доктор сказал, что у него еще не было пациента, который бы так страдал, как я. Уверяю вас, мисс Лангхоулм, я просто прокляла это море. Так доктору и заявила:
«Я скорее отправлюсь вплавь в Америку, чем еще раз испытаю такое!»
— Мне вас искренне жаль, миссис Уинчестер, — посочувствовала Вирджиния, — но, пожалуйста, не беспокойтесь обо мне! Я вполне самостоятельный человек.
