Когда Джоу аккуратно прикрыл за собой дверь, в кабинете загремел падающий стул, и почти без паузы шумно шмякнулось что-то ещё. Что-то тяжёлое и мягкое. Вслед за этим голос господина Бифера завернул такое, что у Джоу Ируда, обитателя рабочих кварталов, запылали уши.
* * *
До конца обеденного перерыва оставалось всего несколько минут. Ируд, запихнув в рот свежий кусок "теста" с мятной отдушкой — чтобы поменьше шибало ромом — поспешил в курилку. Парни наверняка собрались там, обсуждают планы на сегодняшний вечер и на завтрашний день. Сердятся, наверное, что Джоу опаздывает.
Так оно и оказалось. Все были в курилке. Морды у большинства раскраснелись — определённо, спорили.
— Где тебя носит, чёртов ты морж! — сейчас же заорал однорукий Ди. — Опять у начальства тёрся? Вон, в усах крошки застряли. Небось, белые булки кушал, сладким джемом заедал.
— Да хоть бы и так, — пожал плечом Джоу. — Тебе-то что за дело?
— Мне дело до всего есть. Я у вас, у сопляков, вместо боцмана! Если бы не я…
— Заткнись, Ди, — оборвал его Красавчик Энцо. — Короче так, Джоу. План мы уже составили, возражения не принимаются. После гудка расходимся по домам, к половине девятого собираемся у "Канатоходца".
— А я настаиваю, что у "Раненого кашалота" лучше, — встрял однорукий.
— Заткнись, Ди, — снова сказал Энцо. — Голосовали за пивную? Голосовали. Ты остался один? Остался. Всё, разговор окончен. Сиди, помалкивай.
— Я не один был за "Кашалота"! — заспорил Ди. — Мастер Ковач воздержался. И Джоу не голосовал.
— Я за "Канатоходца", — мстительно сказал Ируд и повернулся к Энцо. — Что дальше, Красавчик?
— Дальше — как в прошлый раз. Пьём до тех пор, пока боцман Ди не начнёт нам, соплякам, рассказывать, про то, с каким звуком кости в шестернях перемалываются. Едва начнёт, хватаем его в охапку и двигаем искать ослов из вулканизационного.
— Не ослов, а "волов"! — поправил мастер Ковач. Называть "волами" извечных противников прессового участка придумал именно он.
— Да, само собой. Находим "волов", метелим, гоним на тумаках до канала, снова метелим, макаем в водичку. Затем к девочкам. Утром встречаемся у "Кашалота", часов в десять. Дальше как выйдет.
— В десять я ещё не встану, — капризно сказал мастер Ковач. — Это вам, работягам чумазым, шары чуть свет продрать проще, чем насекомых на девке подцепить. А мы, инженерные работники мадьярского происхождения, любим понежиться в праздничек-то. Да с похмелья-то.
— Мы тоже, господин мастер… Мы тоже… Тогда в одиннадцать, — решил Энцо.
