Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой униженной. Она находилась в такой пропасти страданий и стыда, что с трудом собралась с силами, чтобы благодарить Бога за то, что, по крайней мере, этот грех не будет поставлен в вину Рауену, и это, может быть, облегчит его участь.
Она поклялась, что никогда не забудет этого бича Божия-викинга, приплывшего по ветру и разбившего вдребезги ее дальнейшую жизнь. Простит ей Бог или нет, это мало интересовало ее. Она будет молиться день и ночь о том, чтобы в свой смертный час он умирал бы в таких страданиях и муках, что проклял бы свое появление на свет.
Эрик объезжал ряды воинов, подсказывая одним, подбадривая других и советуя третьим. Он проехал до конца рядов и оглянулся, чтобы посмотреть на учебный бой. Король тоже наблюдал за сражением, сидя на коне. Утром они выступят к Рочестеру. Город, подвергающийся длительной осаде, не мог более сдерживать датчан, которые расположились лагерем у его стен.
Эрик наблюдал за полем, где упражнялись копьеносцы — главный оплот войны. Некоторые разминались с мечами и булавами, в то время как на другом поле состязались в меткости лучники. Перед ним Свен из Тронхейма размахивал своим огромным топором, заточенным с обеих сторон. Это было действительно оружие, достойное викингов, хотя Европа сочла это орудие смерти варварским.
Еще будучи ребенком, Эрик узнал, что его ирландский дед перенял от викингов все, что считал полезным для дела. Он на равных сражался как с норвежцами, так и с датчанами, нападавшими на его остров, потому что не упускал случая поучиться у врагов. Большинство ирландцев сражались в кожаных доспехах, если вообще они у них были, Аэд Финнлайт увидел кольчуги на вражеских воинах и, поняв, что она спасает жизнь, приказал надеть кольчуги и своему войску.
Эрик же подметил, что топоры, отточенные с обеих сторон, были смертельным и грозным оружием, и он всячески побуждал своих воинов, как ирландских, так и норвежских, научиться обращению с ним. Завтра они выступят против датчан, а те могут быть грозными противниками. Это будет не цивилизованное сражение, а битва варваров. Эрик не страшился смерти. Он вырос в христианской вере, но его мать никогда не препятствовала его знакомству со скандинавской религией. Он хотел верить и в единого Бога-Отца и в милосердного Христа. Но в то же время подобно своим предкам викингам верил, что, поскольку ни один человек не может избежать смерти в конце пути, всегда следует идти вперед, и, если ему суждено пасть на поле брани, он честно предстанет перед великими богами Вальхаллы, а быть может, и перед Иисусом Христом.
