- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
В конце концов, видно, кому-то надоело постоянно занимать наши руки абсолютно дурацким трудом.
Мы еле пережили зиму. Пару раз я думал, что все.
Но постоянно что-то выручало. Так, мы нашли старую собаку.
Она сидела у дерева, привязанная. Она была тихая-тихая. У нас у всех мелькнула мысль, что ее просто кто-то бросил умирать.
Мы смотрели в ее слезящиеся глаза. Она радостно скулила. В нас вселился дьявол. Кто знает. Мы постарались не мучить животное.
Перерезали ей глотку. Это было трудно, но это было необходимо.
Как это было! Может быть, мы стали действительно зверьми...
Я не знал. Никто не знал.
Мы выжили.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Нас выстроили весной и сказали, что те, кто хотят уйти раньше, могут уйти, если построят дом для местного комполка.
Но нас было уже не провести.
Мы предпочитали гнить заживо, подыхать с голоду, но терпеть до конца, чем быть обманутыми. Да.
На нас махнули рукой и оставили.
А потом мы начали готовиться к отъезду и увидели, что наших жалких семи с полтиной в месяц не хватит на билет. Даже до Читы он стоил пятнадцать.
Некоторым нужно было добираться до Питера.
Одних пересадок было штук пять.
Мы пришли в штаб и все сказали. Нас послали на хуй. Мы не пошли.
Нас снова послали и предупредили, что можно и отложить возвращение.
А кто-то из нас, действительно не известно кто, может быть наш общий голос, сказал вдруг в строю, что у комполка слишком красивая жена.
Через неделю нам дали билеты и каждому по пачке "Беломора".
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я добирался один. Только форма на мне и зубная щетка в кармане галифе.
Это была не "парадка". Никто из нас не стал себя украшать.
Я курил в тамбурах, танцуя от нетерпения.
Гадал на картах, захлебываясь слюной.
Пара инженеров, толстые и сырые, как кровяная колбаса, не хотели угостить солдата. Тогда я начал громоздить ужасы. Глядя на их животы, на лопнувшие сосуды в глазах, это было не трудно.
Они боялись. Запах курицы сделал из меня пророка. С библейской страстью я убеждал их, пепелил их голодными глазами.
Что нам делать, откровенно начали они искать путь спасения.
- - - Вам не хватает милосердия, - - - изрек я, - - - вы сделали много ошибок - - - ваша молодость - - -
Я помолчал и дотронулся до теплой курицы. Она лежала, как обезглавленная священная жертва.
