— Меня мучают страшные боли, — простонала я и попросила своих дам, чтобы они растерли мне живот.
Я знала — теперь в народе будут говорить, что меня заставили присутствовать на мессе насильно.
* * *
На церемонии коронации Мэри не подавала виду, что недовольна мной. Должно быть, она помнила о том, как я популярна в народе, и хотела, чтобы в этот торжественый день нас видели вместе.
Празднество было обставлено со всей пышностью, подобающей столь великому дню. Лондонцы обожали коронации, и им, в общем-то, было все равно, кто восходит на престол — лишь бы попировать вволю.
За три дня до торжественного события Мэри переехала из Сент-Джеймсского дворца в Уайтхолл, а оттуда по воде переправилась в Тауэр. Ее сопровождали придворные дамы, а рядом с королевой восседала я.
Тауэр встретил нас грохотом орудийного салюта, играла музыка, по реке плавали празднично разукрашенные лодки.
Наутро Мэри и я в сопровождении государственных мужей и нарядных придворных устроили шествие по лондонским улицам. Я заметила, что мои заклятые враги — Рено и де Ноай — держатся в непосредственной близости от королевы, которую везли в великолепной открытой карете, запряженной шестеркой белоснежных лошадей и обитой серебристой парчой. Мэри была одета в синее бархатное платье, отороченное горностаем; на голове — золотая сетка, усыпанная драгоценными камнями и расшитая жемчугом. Мэри выглядела бледной, и я поняла, что праздничный наряд для нее слишком тяжел. Она пожаловалась мне, что у нее раскалывается голова. У меня тоже часто бывали мигрени, но в отличие от Мэри я никогда не терзалась головной болью в радостные минуты.
Сразу же за королевой, в обитой алым бархатом карете, ехала я, а рядом со мной — четвертая супруга моего отца (всех остальных его жен на свете уже не было), Анна Клевская, дама весьма приятная, которую я всегда очень любила. На нас обеих были платья из узорчатой парчи с длинными рукавами. Когда я приветственно махала толпе рукой, рукав сползал вниз, картинно обнажая тонкую руку. Я отметила, что лондонцы приветствуют меня куда охотнее, чем королеву. Душа наполнилась радостью, хоть я и понимала, как опасна для меня любовь простонародья.
Великолепие церемонии произвело глубокое впечатление. Я все время думала: настанет день, и на месте Мэри окажусь я. На улице Фенчерч королевский кортеж встретили четыре ряженых великана, а на улице Грейсчерч статуя, изображавшая архангела, внезапно ожила и громко затрубила в горн. Толпа веселилась вовсю, да это было и неудивительно, поскольку лорд-мэр повелел выстроить от Корнхилла до Чипсайда акведук, по которому текло вино.
