Центральный совет партии тут же собрался и утвердил ее в должности религиозного проповедника. В силу этого вдова от нахлынувших чувств расцеловала Пепи.
Я направил госпожу Шик с обращением ко всем нашим приверженцам в доме: к доктору Шванцу, Артуру Мольнару и Гагаю с тем, чтобы вышеперечисленные составили ядро первичной организации нашей будущей массовой партии.
Первопроходцы общенародного движения в защиту волосатых пришли, как подобает, в темных костюмах, и лишь Гагай явился, не имея ни стыда ни совести, в рубашке с засученными рукавами.
Наши новые товарищи выстроились в ряд и с горящими глазами выслушали речь ответственного за пропаганду и агитацию. В своем выступлении Пепи подчеркнул, что новые члены партии составят ее будущее идеологическое ядро, которое будет строить новый, лучший и более справедливый мир.
— Братья волосатые! — закончил Пепи свое выступление. — Терпение наше иссякло, чаша переполнена!
Было роздано угощение — наименее принципиальная часть деятельности Движения.
Доктор Шванц был назначен руководителем отдела текущих дел, а госпожа Мольнар — зам. зав. женским отделом. На господина Мольнара была возложена задача тайно выслеживать лысых, которые прикидываются волосатыми. Метрдотель, стоявший в дверях, удостоился звания вышибалы, и лишь с жалким Гагаем мы не знали, что делать. Старик все время хихикал и просил оставить его в статусе наблюдателя, поскольку, по его словам, ему с детства нравился театр кукол.
Поведение этого сенильного старца пробуждало у руководства партии подозрения, так что мы поручили доктору Шванцу тайно следить за стариком, чтобы предотвратить опасность внедрения в наши рады тайного агента лысых.
Затем я предложил членам первичной ячейки вносить пожертвования — от каждого по возможностям — для создания партийного фонда. Предложение было принято с энтузиазмом. Я пообещал внести в два раза больше, чем внесет доктор Шванц; чета Мольнаров внесла наличные.
Напоследок была провозглашена партийная здравица:
— Терпение! Да здравствует Пинто!
Я почувствовал приятное покалывание в области позвоночника. В дальнейшем это чувство возникало у меня неоднократно — каждый раз, когда в мою честь организовывали какое-нибудь празднество или что-то в этом роде.
После того, как соратники покинули мою комнату, я погрузился в ностальгические размышления о незабвенных минутах основания партии. Единственное, что мне мешало — это отсутствие пачки сигарет, которая, судя по всем признакам, перекочевала в карман Пепи.
