— Извините, но я не писал никакого письма вашей симпатичной сестричке, — заявил я, дабы упредить уже висевшую в воздухе пощечину.
Слава богу, то письмо я не подписал.
Брат Мици сбавил обороты, однако вид его по-прежнему был угрожающим:
— Не ты писал? А кто же?
— Только один подлец мог написать такое мерзкое письмо вашей обаятельной сестре. Это дело довольно туманное.
Парень издал победный возглас.
— Да? — сказал он насмешливо. — А кто же этот таинственный подлец, если не ты сам, а?
— Не знаю.
Мощные руки брата потянулись ко мне.
— Пепи, Пепи написал, — заорал я, — как-то раз он злоумышленно намеревался ущипнуть симпатичный зад вашей уважаемой сестры, но потерпел неудачу в этом мероприятии и поэтому послал ей оскорбительное письмо в качестве мести.
Я же прав, подумал я, и действую правильно. Ведь и Пепи давал в суде ложные показания, так что мы теперь квиты. Он же первый начал. В конце концов, выбора у меня не было…
Парень погрузился в раздумья, а я тем временем перенес тяжесть своего тела на ноги.
— Пепи? — повторил он после длительного размышления. — Да, Мици как-то упоминала, что у входа в контору ею кто-то пытался заняться. Ты уверен, что это Пепи писал?
— Еще бы! Он даже хвастался, что Мици никому не осмелится показать это письмо, и нагло добавил, что теперь госпожа Мици не будет так уж гордиться своим задом.
Выбора у меня не было, мне пришлось сообщить этому парню все необходимые данные, поскольку он все еще сильно нервничал и помигивал в мою сторону с подозрением.
— Где можно сейчас найти этого Пепи? Отвечай немедленно!
— Не знаю. Понятия не имею.
— Значит, все это ложь! — проревел он, прижимая меня к стене.
Я пробормотал что-то в силу непреодолимого внутреннего импульса и сообщил, что Пепи в послеобеденные часы находится в кафе «Хоп», у бара, и там он известен под именем Эрнст Шумкоти….
Брат Пепи разжал свои плотные объятия и выбежал из комнаты. Перед тем, как покинуть мой дом, он попросил у меня прощения, и я с легкостью его простил.
После того как этот двуногий кошмар исчез, я всех ног помчался к Мольнарам, чтобы позвонить Пепи. Я знал свой долг. не мог оставить круга в беде в такую тяжелую минуту.
— Берегись! — собирался я прокричать Пепи. — К тебе направляется какой-то безумец. Он удрал из сумасшедшего дома, и все время несет околесицу о Мици и о каком-то письме. Уноси ноги, друг! Несись как олень, мой дорогой Пепи, спрячься в глуши лесов или в горной пещере, пока гнев его не пройдет и безумец этот не успокоится…
