До этого момента я не издал ни звука, ибо не мог решить, идет ли речь о недопонимании или об оптической ошибке с моей стороны. Дело в том, что на затылке господина Мольнара, который в общем-то мужчина довольно представительный, красовались лишь реденькие прядки. Эти остатки волос были как бы предупреждением об окончательной ликвидации запасов редеющей с давних пор шевелюры. Их с трудом можно было назвать волосами. Я некоторое время боролся с самим собой, но в конце концов все же утратил самообладание.
— Артур, — вырвалось у меня, — но ведь и вы заметным образом лысеете, если я не ошибаюсь.
На лице почтальона появилась широкая улыбка. Доктор Шванц бросил украдкой взгляд на голову Артура Мольнара. Тот сильно покраснел, да и его жена выглядела смущенной.
— Нет, нет, — бормотала она, — Артур не лысеет, он просто проходит курс лечения волос по совету дипломированного врача…
Госпожа Мольнар дрожащим пальцем указала на затылок супруга, заявив, что там есть еще множество совершенно живых корней. Однако с этой минуты в обществе установилась весьма неприятная и напряженная атмосфера. Артур, по-видимому, надеялся, что мы не заметим его прогрессирующего облысения. Однако теперь, когда в полумраке лестничной клетки раскрылась истина, под его ногами стала гореть земля.
— Джентльмены, я не лысею, — шептал несчастный, — честное слово.
Мы быстренько разбежались.
— Извините, господин Пинто, — обратился ко мне почтальон, — вы, верно, парикмахер, а?
— Нет, нет. Пока я только учусь.
* * *
Позорное предательство Мици задело меня значительно сильнее, чем я готов был себе признаться. чуть ли не с рождения привык, что женщины принимают меня с распростертыми объятиями как в физическом, так и в духовном аспекте. Ха мой кажется на первый взгляд холодным, однако я преисполнен различных устремлений и любопытства. Женщины всегда чувствовали, что во мне таится опытный ухажер и покоритель сердец однако эти качества я стараюсь, по возможности, не проявлять в таких стандартных формах, ка подарки, стоящие денег. был джентльменом, который всегда знал, где проходит граница и как далеко я могу позволить себе зайти с той или иной женщиной. Поэтому я успевал предотвращать неприятности, которые могли бы произойти со мной вследствие нарушения этой тонкой грани в личных отношениях.
— Гидеон, — сказала мне недавно одна симпатичная девушка, — даже если бы ты был не ты, а кто-нибудь другой, ты бы все равно мне нравился.
