— Вот как?
Мы обнялись и расцеловались. Мы снова стали закадычными друзьями. Пепи демонстрировал отточенность своего языка, в полном объеме раскрывая тайны «Утреннего вестника», в особенности — загадку последнего заявления редакции, поставившего точку в этой истории.
Итак, что же случилось? Сразу же после того, как старик Гузлицер вышвырнул Пепи, в газету хлынул поток писем и телеграмм. Представители совершенно разных слоев общества выражали солидарность с доктором Шумкоти. Тираж газеты пошел вверх так резко, что старые опытные редакторы, да и сам лысый Гузлицер просто диву давались.
Пепи положил перед собой папку и вытаскивал письмо за письмом из тех, что пришли в редакцию.
«Господин редактор, я не знаю кто вы и что, я только знаю, что вы им врезали хорошенько и оттрахали их в ухо, я не лысый и ничего, и вы молодец, так и надо».
А вот другое письмо, с запахом духов:
«Мне забота вложила в руки перо, обожаемый редактор. Я молюсь, дабы Господь благословил его и всю его семью, потому что и мой квартирный хозяин — лысый, только я до сих пор не знала, чем же он так меня раздражает. Поверьте мне, господин Шумкоти доктор, что Йозеф Шехтер может мне целовать руки шесть раз в день, потому что кто еще, извините, кроме меня, когда мне исполнилось семьдесят в июне, благодаря милости Божией, который уготовил мне хорошую старость, короче, кто бы кроме меня, я спрашиваю, мыл бы эту заплесневелую ванную Шехтера каждый день кроме суббот и праздников, скажите, пожалуйста? Кто такой этот Шехтер вообще? Просто лысый и все! Очень интересно».
Дальше — написано на машинке:
«Уважаемый журналист! Я считаю своим гражданским долгом сообщить, что доктор Бенедикт Вилер, детский врач, ул. Хут, 8, первый этаж — совершенно лысый.
Заранее спасибо и национальное благословение.
Один владелец парфюмерного магазина, которому небезразлично».
И так далее.
Сотни писем и поздравлений пришло в адрес Пепи. Нашлись даже те, кто признали его идеологом, «подобно маяку своей силой и стойкостью освещающим путь во мгле ханжества и глупости».
Пепи катался от смеха, пока у него не закололо под ребром. Затем он пришел в себя и выложил мне всю драматическую историю развития событий.
Спонтанный поток читательских писем заставил старика Гузлицера вдуматься в это явление, вследствие чего он послал гонцов к Пепи и пригласил его к себе. Мой лучший друг тут же был назначен заместителем главного редактора, и Гузлице
