261 Hosking Jeoffrey. Op.cit. Р. 254.
Его движущий мотив составило массовое стремление этнических русских к социальной и национальной справедливости. С 60-х годов формировался массовый русский дискурс, в центре которого стояла проблема соотношения русских этнических и российских республиканских интересов, с одной стороны, и общесоюзных, государственных — с другой. Само по себе признание несовпадения русских и общегосударственных интересов было радикально новым явлением отечественной жизни. Однако предлагавшиеся варианты решения этого конфликта вовсе не были оппозиционными коммунизму. Русские националисты всего-навсего добивались равноправия русских и России в рамках существующей советской системы, отказа от социальной дискриминации русских и институциональной дискриминации России.
Проблему составляли не русские националисты, а русский народ perse.
Как и при Старом порядке, он снова оказался неиссякаемым резервуаром ресурсов для экономического развития и военной машины, краеугольным камнем государственности, залогом территориальной целостности и стабильности. Успешное функционирование Советского Союза еще в большей степени, чем существование Российской империи, зависело от готовности и способности русских жертвовать собой. Хотя Россия и русские играли роль финансового и сырьевого донора советских республик, поставщика рабочей силы для нужд социалистической модернизации, уровень жизни в РСФСР был ниже, чем в других республиках европейской части СССР. Любые требования фактического равноправия русских с другими народами, а России — с другими республиками, подрывали советскую конструкцию, основанную на русском неравноправии.
Именно поэтому коммунистическая власть воспринимала любые манифестации русского этнического сознания как вызов режиму и Советскому Союзу. В секретных докладах советской охранки интеллигентские разговоры о необходимости сохранения русской культуры и русских национальных традиций, памятников старины, спасения русской нации однозначно квалифицировались как «подрывная деятельность откровенных врагов советского строя». Причем этих «врагов» КГБ считал опаснее диссидентов, хотя «русисты» вовсе не призывали к изменению социалистического строя. Но даже робкие пожелания равенства русских с другими народами СССР, призывы к защите русской культуры и т.д. выглядели нескрываемой угрозой приоритетам территориального единства и политической стабильности СССР.
262 См
