Ну а дальше получилось, как в Евангелии: последние стали первыми... Социальные аутсайдеры в рамках старой феодальной системы, евреи с их колоссальным опытом финансовых операций оказались в авангарде капитализма. Не лишена резона концепция Вернера Зом-барта о евреях как носителях духа капитализма. В российском контексте «чужеродные» евреи оказались такими же агентами капитализма, что и исконно русские старообрядцы.
Для простого населения черты оседлости еврей выглядел чужаком-эксплуататором, для русского купечества он обернулся другой, но не менее негативной стороной — опасного преуспевающего конкурента. (Именно поэтому русские купцы были особенно чувствительны кантисемитской пропаганде и активно поддерживали «черную сотню».) В середине 1880-х гг. евреи составляли 18,4% купцов первых двух гильдий по стране в целом. В последующем удельный вес еврейской буржуазии значительно вырос — как в черте оседлости, так и за ее пределами. Например, по сведениям Петербургской купеческой управы, из 561 выбранных в 1910 г. свидетельств купцов I гильдии 427 приходилось на долю евреев; из 117 петербургских аптек евреям принадлежало 70; из 222 севастопольских купцов 167 были евреями210.
Дело не ограничивалось только средним предпринимательским слоем. Евреи составляли наиболее мобильную и динамичную часть российской финансовой элиты. Фамилии Гинцбурга и Полякова, Соловейчика и Блиоха были известны всей России, равно как названия возглавлявшихся ими крупнейших банков: Азовско-Донского коммерческого, Московского земельного, Донского земельного, Международного, Сибирского торгового, Варшавского коммерческого и др. Даже если в финансовой сфере евреи не преобладали количественно, им принадлежал контрольный пакет акций российской банковской системы.
Влияние евреев-финансистов в России усиливалось тем, что они оказались важным коммуникационным звеном между царским правительством и мировой еврейской финансовой элитой, к которой Россия была вынуждена обращаться для организации внешних займов. Ротшильды и Мендельсоны, Морган и Яков Шифф, которых консерваторы и черносотенцы обвиняли в заговоре против России, в действительности не раз спасали самодержавие в ситуации острых финансовых кризисов. Разумеется, не в ущерб собственным интересам, но почему должно было быть иначе?
210 Степанов С Указ. соч. С. 40, 41.
В общем, влияние евреев в российской финансово-банковской системе и коммерции было значительным, неоспоримым и со временем лишь усиливалось. В позднеимперской России евреи служили этническим воплощением грандиозных культурных и политических перемен, ассоциировались с новым — капиталистическим — социо-экономическим укладом. Эта ассоциация была общепринятой: ее разделяли как русские антисемиты, так и юдофилы и люди, относившиеся к евреям нейтрально. Но выводы из этого фундаментального факта делались прямо противоположные: для первых евреи как носители новизны подрывали внутрироссинекую стабильность; вторые, наоборот, считали желательным поощрять участие евреев в финансах и коммерции, ибо видели в них важный катализатор российского обновления и экономического развития. В этом смысле очень показателен конфликт Министерства финансов и Министерства внутренних дел, символизировавший, по точному замечанию Джеффри Хоскин-га, «столкновение императивов экономического роста и внутренней безопасности»211.
