— Очевидно, у тебя комплекс спасителя, — сказала ей Суса, когда она однажды поделилась с ней своими тревогами. — Успокойся и забудь об этом. Ты не можешь их спасти. Каждый из нас злейший враг самому себе.
Слова Сусы нисколько не успокоили Изабеллу. Она сомневалась, что кто-то другой ей поможет, поэтому никому больше не рассказывала о своих кошмарах. Правда, после ее вчерашних приключений они отошли на второй план.
Воспоминания о часах, проведенных в замке, не давали ей покоя. Макс действительно поцеловал ее в лоб или она так сильно этого желала, что сама все придумала? Неужели она правда сказала ему, что сначала приняла его за вампира? Неужели протянула руку и коснулась его шрама, словно имела полное право к нему прикасаться? Все это сейчас казалось Изабелле невероятным и заставляло ее краснеть.
Вчера ночью она была сама не своя. Именно по этой причине она медлила с возвращением в замок. А может, просто боялась признаться самой себе, что хочет снова увидеть принца? Тем временем ей нужно было решать проблему с уменьшающимся количеством клиентов и потерей прибыли, а также угрозами Фредо Кавелли закрыть ресторан, если ее отец не представит ему нужный документ.
— Он считает возможным мною командовать, потому что подкупил мэра, чтобы занять место в комитете по лицензированию, — возмутился Лука, когда Изабелла в очередной раз заговорила с ним на эту тему. — Я честный предприниматель. Он не может закрыть мой ресторан. Он просто мне завидует, потому что его магазин обанкротился месяц назад. Я не боюсь его пустых угроз.
Покачав головой, Изабелла удалилась, разочарованная тем, что ее отец не видит дальше собственного носа.
Таким образом, у нее оказалось больше проблем, чем времени для их решения, и все же несколько раз за прошедший день ее взгляд устремлялся к холмам и выискивал еле различимый в туманной дымке силуэт замка. Она гадала, что делает Макс. Скачет верхом по холмам? Думает о ней? А может, он был так рад от нее избавиться, что уже забыл о ее существовании?
Сидя верхом на своем жеребце, Макс смотрел на реку в бархатных сумерках, которые окутали его владения после заката. Его сестра вернулась домой, кузен собирался в Милан. В общем, жизнь возвращалась в нормальное русло. Снова становилась скучной и однообразной. Все же он испытывал облегчение.
Это было его любимое время суток. Единственное время, когда он мог приходить сюда, не испытывая невыносимой боли, чтобы отдать дань уважения Лауре. В первые несколько лет после ее смерти он не мог делать это без слез.
