— Я приехала пригласить тебя… — Тут Фернандес внезапно замолчала и уставилась в сторону коридора.
Потому что из ванной теперь доносилось веселое жужжание электрической бритвы.
— Анхела!
О Боже. Для профессии частного детектива у этого человека слишком мало мозгов.
— Да?
— Кто это там?
— Э-э-э. Друг.
Господи, пожалуйста, пусть он перестанет шуметь! Может быть, удастся убедить мать, что это Стефани бреет себе ноги.
Сквозь шум бритвы стал пробиваться баритон, напевающий мелодию, которую играли вчера на концерте. Фернандес схватила свою дочь за руку.
— Анхела Эрнансита де ла Крус, это мужчина!
— Да, я знаю. Отпусти мою руку, мама. Мне больно.
— Не отпущу, пока ты мне не скажешь, кто это.
— Я же сказала. Это мой друг.
— Друг какого рода?
Глаза Фернандес пронизывали дочь подобно рентгеновским лучам, пока она оглядывала ее с ног до головы.
— Уже десять часов утра, а ты даже не причесала волосы. Похоже, ты только что выбралась из постели!
— Это была довольно беспокойная ночь.
Фернандес буквально отшвырнула руку Анхелы.
— Не стоит так разговаривать со мной, сеньорита!
— Я только хотела сказать…
— Теперь я понимаю, почему у тебя в последнее время завелись секреты и почему ты была так груба с Мигелем. Это все потому, что у тебя появился другой мужчина. — Фернандес бросила на Анхелу оскорбленный взгляд. — А ты даже не удосужилась сказать мне об этом, когда я тут из кожи вон лезу, пытаясь помирить тебя с Мигелем.
— Мама, ну я же не просила тебя этого делать. Я всегда тебе говорила, что мои отношения с Мигелем — только мое дело.
— Я хотела помочь. И что я получила взамен? Думаю, что ты все это время хихикала за моей спиной!
— Вовсе нет. И я не…
— Ради Бога, Анхела. Не думаешь же ты, что твоя мать настолько глупа!
И тут дверь ванной раскрылась… Питер вышел наружу, одетый лишь в полотенце, обернутое вокруг бедер. На его коже сияли капельки воды.
Увидев все это великолепие, Анхела почувствовала слабость в коленях. Боже, что сейчас скажет мама?
С сияющей улыбкой Питер вошел в кухню, одной рукой придерживая полотенце, а другую протягивая вперед.
— Вы, должно быть, мама Анхелы. Я Питер Канингхем. Анхела очень много про вас рассказывала.
Фернандес открыла рот, но ничего не смогла сказать. Однако она автоматически протянула руку, которую Питер с большим энтузиазмом пожал. Анхела увидела, как ее мать закрыла рот и ее губы превратились в одну тоненькую ниточку. Несомненно, за этой плотиной бушевал целый водопад эмоций.
