И вот оставил.
— Не верю, — шепчут мои губы, — это не правда. Этого не может быть.
Эсмеральда молчала. Что она могла сказать?
А сказано будет еще многое, и скоро они начнут.
В тот же день газеты запестрели: «Самоубийство накануне венчания. За шесть дней до женитьбы на мисс Эллен Келлевэй Филипп, сын Джосайи Каррингтона, покончил с собой. Что скрывается за этой трагедией?»
Все, конечно, поверят, что скрывается за ней немало и что я держу тайну при себе.
Почему юноша, обладавший столькими достоинствами, богатством, стреляется за неделю до свадьбы? Видимо, только потому, что жизнь стала невыносимой для него, он мог пойти на такой страшный шаг. «Шесть дней до бракосочетания» — эта тема стала основной в газетах.
В комнате, где я лежала, жалюзи были плотно закрыты, чтобы не пропускать солнечного света. Солнце все равно не растопит ледяной холод, сковавший и тело, и сердце. Есть я не могла. Я не могла спать. Могла только неподвижно лежать и вопрошать — почему? ПОЧЕМУ?
Эсмеральда рассказала мне, как все было. Я велела ей говорить об этом, и, как в детстве, она не смогла ослушаться меня.
— Он застрелился из одного из пистолетов, которые хранились в Трентхэм Тауэрз.
— Этого не может быть. Не мог же он задумать такое.
Она молчала. А мои мысли понеслись вспять, вызывая в памяти тот день, когда мы с ним вместе заглядывали в «оружейную» в Трентхэме. Я вспомнила футляр, отделанный изнутри атласом, серебристо-серый пистолет, который он держал и гладил с такой любовью. А рядом с тем оставалась пустая ячейка, и Филипп тогда еще пошутил, как я думала, что держит пистолет под подушкой. Что он тогда имел в виду? Неужели это было правдой? Неужели он всерьез боялся грабителей? Даже если так, что же заставило его навести пистолет на себя? Как же могло случиться, что я, считавшая, что прекрасно знаю Филиппа, могла так ошибаться? Вдруг душа его обладала другой стороной, неведомой мне, которой он никогда ко мне не поворачивался? Во все это я не могла поверить.
— Он не мог покончить с собой! — закричала я. — Он только за день до этого говорил со мной. Ты только представь, Эсмеральда, какое отчаяние должно охватить человека, чтобы уйти добровольно из жизни! А ты вообще можешь представить Филиппа отчаявшегося, тоскующего? Я никогда не видела его таким. А ты? Он был не из тех, кто способен скрывать свои чувства. Он даже никогда и не пытался делать этого. Я знала Филиппа! Лучше всех знала, и я говорю — это невозможно. Никогда в это не поверю.
