Как-то под вечер зашла в конторку благоухающая духами, скучающая Дашенька, завела пустяковый разговор об индийских шелках, подошла совсем близко и неожиданно для Якова запустила обе тоненькие смуглые ручки в кольцах с бриллиантами в его густые, с рыжинкой кудри…
— Яшенька, родненький, — блестя черными, как ночь, глазами, шептала она. — Какие у тебя густые да мягкие волосы! Уж ты-то, добрый молодец, пожалеешь меня!..
Ошеломленный приказчик не растерялся, кинулся к прилавку, схватил ножницы и смиренно подал барыне:
— Стригите, Дарья Анисимовна, мои кудри! — И голову склонил.
Понравилась Дашеньке его покорность, тихонько засмеялась и, отшвырнув ножницы на штуки сукна, сказала:
— Зачем ты мне стриженный? А твои кудри все равно не приставишь к лысой голове моего муженька… Ему больше пойдут рога… — Сунула ему в руку мудреный флакон с каким-то пахучим снадобьем, наказала, чтобы нынче же помыл свои волосы, накапав в посудину с горячей водой тридцать капель из флакона, и пришел после вечерни — дело было в канун пасхи — в купеческий дом. Слуг она отошлет куда-нибудь, а старик по своим торговым делам намедни уехал на «чугунке» в Москву.
Наверное, это был самый трудный день в жизни Якова Ильича. Будь ему побольше годков, он никогда не пошел бы на это, но молодая кровь ударила в голову… И потом он знал, что ласковая, нежная Дашенька, когда что-либо ей не по нраву, превращалась в злую волчицу, которая больно кусалась. Поговаривали, что своего мужа она в гневе огрела по лысине подвернувшейся под руку резной шкатулкой. Угрюмый купец несколько дней ходил с повязкой на голове.
Осторожным был человеком Супронович, прикидывал так и этак. Не пойдет к Дашеньке, расскажет все купцу — кто знает, как все это может обернуться? Купец под каблучком у молодой жены, скорее, ей поверит, а не ему, а уж Дашенька позаботится, чтобы его вышвырнули из конторы. Да и что говорить, купчиха-то как хороша собой! И разве не лестно ему, простому приказчику, сойтись с наследницей всех богатств бездетного Белозерского?
Помыл, как было велено, в деревянной шайке голову Яков, и такой приторный запах пошел от его красивых заблестевших волос, что он нахлобучил картуз по самые уши и с замирающим сердцем отправился в назначенный час к купчихе…
Столько лет прошло, а и сейчас, как вспомнишь красавицу Дашеньку, защемит в груди! Сколько в ней было огня, выдумки! Таких ночей больше никогда не было в жизни Якова. Понял он, отчего умный и прижимистый Мирон Савватеевич ничего не жалел для Дашеньки. Встречаются на свете женщины, которые из самых сильных мужчин, как из воска, лепят что пожелают. Думал ли он тогда, что от тайной этой любви до преступления всего один шаг? Наверное, сам сатана нашептал Дашеньке на ухо, что надо избавиться от постылого мужа и завладеть всеми его богатствами. Надоело ей прятаться с кудрявым приказчиком по темным углам, дожидаться мужниных отлучек, подкупать челядь, чтобы, упаси бог, не выдала ее ревнивому купцу. Стала Дашенька подбивать своего любовника, чтобы извести Мирона Савватеевича. Все восстало в Супроновиче против этого, но слишком уж далеко зашли они, чтобы порвать. Дашенька христом-богом клялась, что, выждав вдовий срок, выйдет замуж за своего милого, кудрявого Яшеньку… А какая жизнь у них начнется! Яшенька будет заправлять всем большим хозяйством, поедут они за границу — поглядят на все заморские диковины, все пощупают своими руками, послушают на концертах мировых знаменитостей… От ее сладких речей голова пошла кругом у Якова…
