Пришлось купить еще одну котлету. И хотя лишь заморил червячка, на душе стало как-то полегче, и уже не таким грустным казалось все на свете.
— А где тут улица Абовяна? — спросил я первого же человека в базарной толчее.
На улице Абовяна находился ЦК комсомола Армении. В помещении, где располагался ЦК, было многолюдно, оживленно и шумно. Еле нашел приемную первого секретаря, которому надлежало передать письмо. Миловидная девушка спросила:
— Вы к товарищу Гургену?
— Нет, к секретарю ЦК.
— Товарищ Гурген — это и есть секретарь ЦК Гурген Гумедин. А ты из Апарана?
За апаранца приняла, обиделся я. Про апаранцев, жителей самого далекого горного района Армении, ходили шуточки и анекдоты. Я оскорбленно насупился.
— Сейчас, сейчас, — как бы извиняясь, проговорила девушка и через минуту ввела меня в кабинет к Гургену Гумедину.
Прочитав письмо, Гумедин посетовал, что я опоздал, попросил зайти завтра.
— А до завтра что мне делать? — И я рассказал, что мне снова придется ночевать в «английском парке».
— Да, дружище… — протянул Гумедин. — Ладно, посиди, — и взялся за телефонную трубку.
Долго он звонил куда-то, добивался кого-то, просил, требовал, опять просил, наконец сказал мне:
— Все. Порядок. Знаешь, где военная школа? Дуй туда, не теряй времени.
Теперь уж знакомый мне путь не казался таким длинным. Но в дверях стоял все тот же часовой.
— А, это ты опять! А ну давай отсюда, пока жив.
— Но, братец…
— Двигай, говорю, пока жив.
— Но…
Неизвестно, сколько продолжались бы наши препирательства, если бы не показался дежурный командир.
— Бабаджанян? — коротко спросил он.
— Да… — От неожиданности я растерялся: «Откуда он знает мою фамилию?»
— Следуйте за мной.
Я последовал за начальником, не отказав себе в удовольствии показать своему обидчику язык.
Дежурный привел меня в казарму, подозвал какого-то военного с двумя треугольниками в петлице:
— Новичок. Примите, разместите, обмундируйте.
Ничего не сказав мне, дежурный ушел. Младший командир, указав мне на койку с набитым соломой матрацем, покрытую одеялом грязновато-желтого цвета, тоже куда-то ушел. Меня тут же окружили курсанты, посыпались вопросы: откуда, кто такой, почему опоздал?
Из разговора я тут же узнал, что в разгаре вступительные экзамены. Узнав, что мне предстоит сдавать, я пал духом. Вскоре, однако, меня вызвали в учебную часть, там сказали, что первый экзамен предстоит по математике. Математика мне давалась хорошо, хуже обстояло с грамматикой и литературой — этих предметов я всегда больше всего боялся.
