Мама принесла нам миски с чолентом
и исполнила обычный ее номер под названием «Еврейская мамочка», объяснив, что
ни одна еврейка не успокоится, пока не накормит всех и каждого. Гости
рассмеялись и рассыпались в таких похвалах ее разумности, что мне захотелось
заткнуть им рты кляпами. Затем они принялись за мамино блюдо. «Ух ты, отличная
вегетарианская штука!» – сказал один из помощников Ланга. Меня так и подмывало
объяснить им, что именно они едят, но я сдержался. В любом случае, они
наверняка выяснят это сами, и очень скоро.
– Элли, а что хотел бы извлечь из
всего этого ты? – спросил Майк.
– Очень правильно поставленный
вопрос, Майк, – ответил я. – Я хотел бы извлечь из всего этого себя.
Если вы снимете мои комнаты, я смогу заплатить по счетам, а после навсегда удалиться
отсюда в неизвестном направлении.
– И все? – улыбнувшись, спросил
он. – Только это? Ты не собираешься вытряхнуть из нас большие бабки?
Я не нашелся с ответом и потому
промолчал.
– У тебя есть комнаты, а нам нужны
комнаты, – продолжал он. – Сколько ты берешь за них? И сколько их у тебя?
Сколько людей ты сможешь разместить?
– Если вы используете каждый
квадратный дюйм, – а как вы уже понимаете, далеко не все они находятся в комнатах,
заслуживающих такого названия, – мы сможем принять от двухсот пятидесяти до
трехсот человек. А если людей будет больше, так в Уайт-Лейке полным-полно
пустующих заведений. Собственно, весь округ Салливан – это пустующее заведение.
Если, конечно, не считать больших отелей наподобие «Гроссинджерс» и «Конкорда».
– Ну так подсчитай, сколько ты
возьмешь за все твои комнаты до конца сезона.
Я вытащил карандаш и бумагу и
произвел быстрые подсчеты. Мы брали по восемь долларов в сутки за номер – в то
время это была в Катскиллах стандартная цена дешевой комнаты. Я сложил то, что
мы могли бы получить за бунгало, за комнаты, в том числе и разделенные душевыми
занавесками. Затем умножил это на число дней, оставшихся до уик-энда, на
который приходился День труда. Перед тем, как вручить листок Майку Лангу я
вгляделся в получившуюся цифру и она показалась мне огромной – относительно
говоря. В конце концов, мы же никогда не сдавали все наше жилье – даже
на один-единственный день, а уж тем более на весь сезон. И даже близко не
подходили к безумной американской концепции, которая носит название
«прибыльность». Мы выбивались из сил, имея дело с поразительной, составлявшей
один процент «загруженностью», – достаточно низкой, чтобы ежемесячно ставить
нас перед угрозой лишения права на выкуп заложенной нами собственности, и не
позволявшей хотя бы мечтать о семидесяти четырех-восьмидесяти процентах заселенности,
коих ожидают от «Хилтона», «Мариотта» и иных процветающих отелей.
