Когда Эхнатон перевернул представления, ему понадобились люди, которым нечего терять. Эхнатон никого не искал. Он светил наподобие бога Атона, ни о чем не думая, непрерывно радуясь, и люди, которым было нечего терять, и люди, которые не боялись терять, сами шли на свет. Гиксосы, наполовину переставшие быть гиксосами, забывшие прошлое, восприняли учение Эхнатона глубже и быстрее. Им ведь не приходилось отвергать для этого тысячелетние традиции, им не приходилось выбирать между жрецами Ра-Херу-Кхути,[48] Осириса, Изиды — и одним божественным сыном.
Коренные жители Кемт рассказывали о жене Эхнатона, сирийке Нефертити, похабные анекдоты. Для азиатов она была прекраснейшей, лучше их лучших любовниц, и то, что она сирийка, выглядело неоспоримым достоинством.
После смерти Эхнатона, Нефертити и их дочерей, после разгрома нового культа жрецами старого мира немногие сохранили верность истине. Ахетатон начал пустеть. Соколо-львиные, шакалисто-крокодильи образы сожрали прекрасный лик Нефертити, юный Тутанхатон был вынужден сменить имя на Тутанхамон.
Но те, кому раньше нечего было терять, теперь не захотели терять Атона.
«Ты — единственный бог, не имеющий себе равных! Ты сотворил землю по велению сердца своего, ты единый и единственный!»[49]
— Говори, — приказал Рамзес.
— Брат Мес-Су не простой солнцепоклонник. Он верховный жрец для них, он носит звание Атон-Рон. Я видел его и говорил с ним.
— Они так же грязны и противны?
— Да, они нищие, о Великий Дом. Но они едины и в них есть сила.
— Какая же у них может быть сила, советник?
— Внутренняя, о Великий Дом.
— Эхнатон тебе в мумию! Какая глупость! Ты обобрал мою сокровищницу, ты оскорбил древнего Хуфу, ты обманул храм Хатхур, и ты защищаешь передо мной проклятого отступника, жизнь-здоровье-сила!
— Я стремлюсь найти правду и подарить ее тебе, о Великий Дом. Только так я могу искупить свои прегрешения.
— И я все это слушаю!
Гневный взгляд устремился на Ба, правая нога повелителя ударила начертанный на земле треугольник дельты.
— Говори!
— Слуги Атона — единственные в стране люди, объединенные идеей, ради утверждения которой они не побоятся выйти из долины Хапи. Для всех здесь покинуть Кемт — ужас. Слуги Атона словно придуманы для того, чтобы преградить путь хеттам. И прочим, кого ты приказал мне опасаться. Большей частью они азиаты, но тут, — Ба ткнул себя пальцем в лоб, а потом в грудь, — тут они дети Эхнатона.
— Это хуже дикарей.
— Это то, что нам надо, — твердо сказал Ба.
