Например, когда Деифоб в пылу игр кричал: «Я, я буду сильнейшим воином! Да?» — и все тихо соглашались, только Кассандра так же тихо, но упрямо произносила: «Не будешь». И была Деифобом таскана за волосы, и уже утомившийся тасканием Деифоб снова вопрошал: «Но почему, почему? Скажи, почему?» Тогда Кассандра коротко роняла: «Не суждено», — и была таскана за волосы вторично, причем Деифоб по-мальчишески сопел носом, превозмогая усталость.
Второе свойство гнездилось глубже: там, внутри Кассандры беспрерывно что-то фантазировалось. И назвать-то его сложно… То ли творчество, то ли знание. Страсть к выдумке. Беспокойный зуд рассказчика.
Однажды Приам гладил дочку по нескладной головушке. И что тебе, вроде бы? Сиди, терпи. Вкушай ласку.
Кассандра пробормотала:
— А из чего сделан мир?
— Что? — вздрогнул Приам, полагавший, будто мир сделан из Трои и окружающего ее моря зла.
Кассандра снизу вверх посмотрела исподлобья на царя-родителя и, пожалев папу, поправилась:
— Расскажи сказку.
— Хорошо. Вначале был золотой век. Всем было хорошо. Потом был серебряный век. Всем тоже было хорошо, и только самым ленивым и плохим людям было не очень хорошо. Потом… Потом был бронзовый век, кажется. И тоже было хорошо людям, но уже только хорошим.
— А боги?
— Ну… Боги управляют. Потом был железный век…
— А зачем им, чтоб вначале всем было хорошо, а потом не всем?
— Им виднее. На то они и боги.
Приаму захотелось уйти. Он вспомнил, сколько еще надо отдать приказаний, прежде чем наступит вечер. Он не желал себе признаться, но ему захотелось погладить по голове кого-то другого.
И наступил вечер, и приказания были отданы. Приам не вспоминал о беседе с дочерью: дочерей было слишком много. Усталый, он возлег на ложе с Гекубой, принял от нее чашу разбавленного родниковой водой вина. Он начал отдыхать.
Вдруг вошла Кассандра. Без спроса.
Гекуба подумала, что в городе пожар.
— Я знаю, — сказала девочка. — Я догадалась. Мир сделан из Хаоса.
Произнося слово «Хаос» шепотом, она смешно вытаращила глаза.[41]
Однажды царь Трои и Илиона в священной роще приносил жертву Гере. С ним были другие дети, мальчики. Кассандра подкралась и услышала:
— О владычица, благодарим тебя за все, но больше всего за то, что враг рода человеческого, убийца собственных детей, животное без рода и племени, косматый урод с дубиной наконец сгорел, сгорел как… как…
Ненависть-радость не позволяла даже сравнить — как.
Девочка перестала слушать и задумалась. Фальшь звучала в словах отца, неизвестная, но явственная.
