Оба мужчины вначале пытаются, сломив длинную жердь, подтянуть плавающий рулон к берегу, но мало чего достигают. Этот ролик, кажется, к ним не подходит. То ли он не подходит к ним в этой роли, то ли он не подплывает к ним? Мужчины говорят между собой: надо же, как назло сейчас, когда мы вышли поговорить на злобу дня. Птицы кружат над ними и кричат, всё ещё холодно. Слишком холодно для этого времени года, даже здесь. Ангелов мщения мы представляли себе иначе, когда лелеяли мысли о возмездии и хотели кого-то убить, но потом всё-таки одумались. Эти — чёрные ангелы. В этой плёнке скрыто некое лицо и человеческое тело, такой у плёнки вид. Мужчины думают: того, какой у плёнки вид, не может быть. Мужчины знают: то, какой у плёнки вид, может быть правдоподобным. Скоро мы узнаем это точно, гласит закон действительности. Они садятся на корточки и напряжённо всматриваются под воду, которая особенно темна и непрозрачна, но плёнка, которая что-то покрывает, видна отчётливо, и с ужасающей уверенностью они понимают, с кем имеют дело, — со Смертью, с её оружием, постоянно снятым с предохранителя, которое игриво поворачивается по кругу, фиксируя то одного, то другого, нервный указательный палец на холодном теле — в кого попадёт сегодня? Я хотела бы, простите, сперва узнать: может, оба мужчины уже на пути домой? Им действительно лучше было не пить сегодня третью четвертинку, эта прогулка замышлялась не в последнюю очередь для отрезвления. Ну, так именно оно тут и наступило. И будто сверлильная машина для ударного бурения, четыре глаза одним ударом пробуриваются в облик водно-пенного рулона. Это простой пакет, но что только не приводится в действие! В сериале задействовано восемьдесят два криминалиста страны, и двадцать — только на этом инциденте.
Мобильник сюда, звонок туда, ужас уже приготовлен, упакован, охлаждён и снова развёрнут двумя мужчинами. Пожалуйста, приходите немедленно, мы видим скрытое и хотели бы знать, что там внутри. Их жёны всегда укрыты лишь стёгаными одеялами, а одеяла прикрывают и приоткрывают лишь привычное, с каждым днём всё более прогорклое и залежалое, и к тому же это приходится, если хочешь получить своё удовольствие, часами ещё и улещивать и обласкивать. То, что представлял себе, не получаешь вообще никогда. Хорошо бы было сейчас удалить эту оболочку, это привело бы нас решительно ближе к нашей ныряющей носом, беспокойной цели. Мы слышим разговор устрашающих голосов в сопровождении синей мигалки и, как будто одного этого мало, ещё и вой сирены. Мы слышим, как голос что-то хочет нам сказать: вы имеете дело со Смертью, будьте осторожны, может, она ещё здесь и прихватит и вас с собой. О, как это возбуждает. Ну, не так уж это и плохо, говорит другой голос из экстраминиатюрного телефона, который можно раскладывать, чтобы он казался больше, и это кому-то кажется более вдохновляющим, чем то, что оказалось под водой и что подстерегают птицы, а не рыбы, поскольку рыбы не водятся в этой особой стихии, которую я имею в виду. Жандармерии не возбраняется являться, собственно она даже должна, и вот она явилась. Господин Курт Яниш сегодня не при исполнении, ему повезло. Иначе бы ему пришлось проходить курс актёрского мастерства, а так он смог на этом сэкономить, вдобавок к остальным своим сбережениями, которые, к сожалению, всегда расходятся, когда в них так нуждаешься. У него лишь негативные сбережения, то есть долги. Их больше, чем волос на голове. Он хотел бы, чтоб было хоть одним меньше. Но для этого дома должны приходить и оставаться. К счастью, они тяжелы на подъём и малоподвижны, но, несмотря на это, когда-нибудь будут привлечены — в качестве залоговой гарантии для следующих домов. Так из ничего выходит нечто, но пока что не выходит ничего. Пока не выходит, но мы имеем хорошие виды. С берега искусственного озера поднимаются двое мужчин, которые выполнили свой гражданский долг; они поднимутся, конечно, и против властей, натерпевшись от них, рано или поздно, это их человеческий долг, поэтому все так делают. Они лишь тогда в долгу у властей, люди, когда приходит время снова аккуратно выдворить кого — нибудь из «не наших». Итак, власти примчались по колдобинам просёлочной дороги, громыхая и трясясь, и сейчас только зря задержат обоих мужчин на несколько часов. Эта дорога — единственная, по которой жандармы могут попасть сюда, если не хотят идти пешком, отчего пострадало бы их достоинство и фестоны на погонах, а они ещё пригодятся им для наших восточных границ и границ со Словенией, чтобы поддержать авторитет. Эти должностные лица, в конце концов, контролируют сто сорок километров зелёной государственной границы в Штирии, в суперуниформах — с куртками и фуражками. От их строевого шага содрогается вся окраина. Учёба в филиале учебного отделения Бад-Радкерсбурга длилась полгода, должна же она и окупиться когда-то, вот тогда они действительно смогут эффективно защитить богатства местных и с почестями проводят последних, в полной мере насладившихся покоем, в царство небесное (которое и без того принадлежит только им), так что никто не сможет напакостить им напоследок. Так. Вот оно, и правда, в воде. Смотрите. Видите? Что это? Нужна лодка. После нескольких
