Джекки, как и остальные слушатели, была сразу зачарована мелодией. Казалось, что никогда раньше она не слышала джазовой импровизации. Она двигалась в такт музыке. Закрыв глаза, Джекки забыла обо всем на свете. Ничто, кроме музыки, не имело значения. Ни спертый воздух, ни духота, ни грязь и грубый официант.
Когда тромбонист через семнадцать минут закончил композицию на той же ноте, с которой и начал, Джекки вскочила и восторженно захлопала в ладоши. Она топала ногами и даже сделала то, чего не делала со школьных времен – свистнула в два пальца.
Она медленно убрала со лба прядь волос и улыбнулась.
– Это фантастика! – выдохнула она и обессиленно рухнула на стул. – Это лучшее, что я когда-либо слышала. – Она схватила бутылку с пивом и сделала большой глоток.
В это время на левой сцене появился неприметный человек и занял место за роялем, с которого была снята крышка, что позволяло видеть струны и молоточки. И это придавало инструменту особое звучание.
– Пианист называет себя Арт Рубинстоун, – рассказывал Декстер. – Конечно, это не настоящее его имя. Таким образом он доказывает свое преклонение перед знаменитым пианистом Артуром Рубинштейном. Арт и сам мог бы сделать великолепную карьеру в лучших концертных залах мира, но остался верен джазу.
Арт Рубинстоун играл почти полчаса. И все это время царила полная, почти благоговейная тишина. Еще секунду после последнего аккорда не было ни звука. Слушатели сидели как зачарованные и не решались вздохнуть. Затем раздался шквал рукоплесканий.
Джекки бросилась Декстеру на шею.
– О, – задохнулась она. – Это просто какое-то сумасшествие!
Декстер кивнул.
– Вот видишь, я тебя не обманул, – произнес он и мягко притянул ее к себе.
Ее больше не раздражало, что он опять перешел на «ты». Она была в таком настроении, что хотела обнять весь мир.
– Я так тебе благодарна, что ты привел меня сюда, – заявила она и поцеловала его в щеку.
А зал безумствовал. Люди влезали на стулья, со столов летели стаканы. Все выкрикивали имя Арта и топали ногами. Казалось, что рухнут стены. Все успокоились только тогда, когда маленький неприметный человек опять занял свое место за роялем и начал извлекать из инструмента неповторимой красоты звуки.
Джекки дрожала всем телом. Музыка возбуждала ее. Один из ее учителей сказал однажды, что музыку слушают не ушами, а всем телом. Тогда она не поняла его. И вот сейчас она смогла представить, что он имел в виду.
