Кое-кто из высокородных гостей с завидной свободой предавался общению с дамами, с которыми успел весьма коротко познакомиться еще при просмотре представления. Другая часть посетителей с умилительной простотой резвилась с полуодетыми «нимфами», которые после окончания спектакля, судя по всему, сняли с себя вместе с театральными костюмами все обязательства в отношении сохранения непорочной девственности.
Маркиз заметил, что принц оказался, как тогда говорили, «заведен» разыгрывавшимся действом и, погрузившись в довольно нехитрые развлечения, на время скинул с себя гнетущее бремя забот.
«Как жаль, что этот вечер вскоре кончится, а наутро многочисленные тяготы вновь лягут непосильным грузом на усталые плечи его высочества!» – с искренним сочувствием подумал маркиз.
Наибольшую досаду у принца и всех его искренних друзей – а таких было немало – вызывало то обстоятельство, что леди Джерси буквально наступала ему на пятки, куда бы он ни шел, и навязывала свои опостылевшие разговоры, делая попытки выяснить отношения даже в те моменты, когда его высочество вовсе не был расположен с ней беседовать. Принцу ее назойливость представлялась утомительной.
«У этого скучного вечера все же есть одно неоспоримое достоинство, – подумал маркиз. – Даже самая настырная светская дама не рискнет проникнуть в публичный дом».
Далее он вспомнил о том, что леди Брэмптон, оказавшаяся достойной последовательницей леди Джерси, проявляет ту же изобретательность и настойчивость в отношении его, маркиза Олдриджа.
В приливе раздражения, которое уже не раз посещало его в последние недели, маркиз задал себе все тот же вопрос: «Ну почему, почему эти женщины мечтают о вечной любви и не желают понимать, что, когда роман окончен, они ничего не выиграют своими домогательствами?»
– Вы что-то сказали, милорд? – притворно-ласково пропела Ивет на том диалекте французского языка, который с материнским молоком усваивают дети парижских подвалов и от которого безуспешно пытаются избавиться, чуть разбогатев.
Маркиз понял, что невольно высказал наболевшую мысль вслух.
Ивет вплотную придвинула к устам маркиза свой рот, так что он уловил запах довольно дорогой ружи – специального полоскания для десен с почти неуловимой примесью чеснока.
Теперь, когда близость показалась ей достаточной для передачи самых интимных предложений, Ивет прошептала по-французски:
– Ты ведь хочешь развлечься как следует, мой храбрец? Ты забудешь весь мир в плену своей маленькой Ивет. Я сделаю тебя самым счастливым мужчиной, ведь так?
