В шестнадцатом и семнадцатом веках подозреваемые в колдовстве подвергались чудовищным истязаниям. На вооружении палачей, помимо всем известной дыбы, были приспособления для выкручивания пальцев на руках и ногах и выкалывания глаз; пруты, использовавшиеся для пытки каленым железом.
Широко применялся так называемый «квестион»[10] – адский аппарат, с помощью которого все кости сдвигались со своих мест.
«Люди погрязли в невежестве и упрямо цепляются за старые суеверия, – с возмущением подумал маркиз. – Человечество вступило в просвещенный девятнадцатый век, а они не сделались менее жестоки и по-прежнему готовы погубить ближних ради собственного первобытного ужаса перед неведомыми злыми силами».
Известно, что мучители не отступались, даже если жертва проходила все испытания, доказав свою безвинность. Все неизменно заканчивалось смертью истязаемой.
Если бы на пути крестьян из Стипла не оказался маркиз, девушка уж точно была бы мертва. Став невольным участником отвратительной сцены, маркиз остро ощутил всеобщую ненависть, сближавшую этих темных людей.
«Как трудно отступает язычество, – подумал маркиз. – Как много темного и ужасного скрыто в душах людей».
– Она жива, но жизнь в ней чуть теплится, – объявила няня, осторожно опуская руку девушки на подушку.
– Сделай для нее все что можешь, няня, – попросил маркиз, искренне жалея несчастную девушку.
– Ну конечно, милорд. И не слушай этих язычников. У этих поганых людишек нет в головах ии одной разумной мысли. Они здесь все такие в наших краях.
– Помнится, ты часто об этом говорила, когда я был ребенком, – заметил маркиз.
– Люди ведь не меняются, – продолжала няня. – Они лишь становятся старше.
– В этом ты права, – кивнул маркиз и, улыбнувшись, направился к двери.
– А теперь расскажите мне о недовольстве и беспорядках, царящих здесь, – обратился маркиз к управляющему.
Роджер Кларк недавно заменил в этой должности своего отца, удалившегося на покой после тридцати лет беспорочной службы.
Это был еще совсем молодой человек, но, несмотря на малый для столь ответственного поста возраст, он успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. И, как было известно маркизу, мистер Грэм высоко его ценил.
– Беспорядки начались сразу же после смерти сэра Гарольда, – пояснил Кларк.
– Но почему? – настаивал маркиз.
Он сидел перед массивным письменным столом, откинувшись на высокую, обитую бархатом спинку кресла. Невольно ему вспомнилось, что точно в такой же позе на этом же месте сидел его отец, когда ему случалось ненадолго заглянуть в Ридж-Касл.
