Проводник вёл монахов вдоль высокого правого берега Кубани. Стояла жара, путники страдали от зноя и жажды. Степь была уныла и безлюдна. Тишину нарушали лишь топот лошадей да стрекотание кузнечиков в жёсткой сухой траве. Орлы, распластав крылья, медленно кружили в горячем небе. На курганах то тут, то там в горячем мареве вырисовывались силуэты загадочных каменных баб. Сложив кривые руки на огромных животах, истуканы незряче пялились вдаль пустыми глазницами.
На тринадцатый день пути караван добрался до границы земли аланов. Здесь жили и христиане, и язычники, но Юлиану показалось, что эта земля населена только одними язычниками. Везде их принимали с истинно кавказским гостеприимством, но путешествовать по этой стране можно было только по воскресным дням. Аланы настолько почитали воскресенье, что любой человек, как бы много зла он ни сделал и сколько бы врагов ни имел, мог в этот день безопасно ходить по дорогам и даже заходить в селения, где жили родственники убитых им людей. Во все остальные дни в стране аланов шла война: все воевали против всех. Даже во время пахоты люди выходили в поля вооружёнными. Простая заготовка дров превращалась в настоящую военную экспедицию. Жили аланы в домах, обнесённых высокими стенами, где все окна выходили во двор. Многие семьи кроме домов имели каменные башни, чтобы укрываться от врагов.
Монахи совершали переходы только по воскресеньям, а в будни отдыхали в домах аланов. Юлиан очень обрадовался, когда они наконец миновали эту гостеприимную страну. Далее их путь лежал через обширную полупустыню, которая тянулась до самой реки Итиль (Волги). Пропылённая равнина, покрытая редкими кустиками полыни, пучками ковыля и серовато-серебристыми разводами соли, постепенно понижалась к северо-востоку, где лежало единственное в этих местах большое озеро Маныч, наполненное солоноватой водой. Ночные ветры уже приносили дыхание холода. А впереди лежал ещё немыслимо далёкий путь…
Неподалёку от устья реки Итиль, на краю пустыни, лежал город Торчикан — горсть глиняных кубиков, рассыпанных по жёлто-бурой равнине. Приземистые дома с плоскими крышами то вытягивались в кривые улицы, то кучками лепились друг к другу. Войлочных юрт здесь было больше, чем домов. Блеяние овец, ржание низкорослых лохматых коней, хриплые вопли верблюдов, мычание волов, резкие скрипы тележных колёс, перестук молотков в мастерских ремесленников и разноязыкий гомон торга… Юлиан и его спутники затерялись в пёстрой толпе. Никто не обращал на монахов внимания, никто не спрашивал, кто они и откуда. Торчикан был открыт для всех людей без различия веры и звания.
