- Очень вам к лицу эта рубашка, тезка, - сказала Александра Николаевна.
Перед ней стоял Александр в форме гарибальдийского офицера. Пылающий цвет рубахи оттенял молодое лицо, делал его строже, определеннее. Строго смотрели глаза под темными бровями, суровым и замкнутым казался рот. "Возмужал-то как! И когда? И почему я не заметила!" - спрашивала себя "Ангел-Воитель".
Ей было как-то не по себе в присутствии Александра. Она как будто оказывалась в чем-то виноватой и тягостно ощущала эту вину. Александр был так отважен в деле Пелуццо, так беззаветно ей предан, а она порой совершенно забывала о его существовании. И потом, как отблагодарили Александра за его помощь? Пелуццо и Монти получили свободу, Василий Петрович Верещагин сделал в тюрьме отличный этюд семьи Монти и теперь писал большую картину, Эсперанс Шварц и она сама получили личную благодарность Гарибальди. А что получил Есипов? Красную рубашку и позволение сражаться за Сицилию? Но чем кончится для него эта кампания? Вернется ли этот мальчик?
- Мы с Эсперанс приедем вас проводить, - сказала она мягко. - Я... я непременно приеду в гавань к отправлению.
Александр потупился.
- Я пришел просить вас... У меня нет матери... Благословите меня вы.
Ему было очень трудно произнести эти слова. И, произнося их, он не глядел на "Ангела-Воителя".
Александра Николаевна поднялась с кресла. На ней была короткая синяя юбка и матросская широкая блуза. В волосах та же бирюзовая лента. Она отвязала ленту и подала ее Александру:
- Вот, возьмите на счастье. Да хранит вас бог, тезка! Я буду молиться за вас. Я буду помнить.
Она перекрестила его широким крестом. В окно донесся далекий гудок парохода. Темная голова с мальчишески тонким затылком низко склонилась перед нею, сухие, горячие губы прижались к руке.
"Точно печать положил", - вдруг подумалось "Ангелу-Воителю".
Долгая-долгая минута в гостиничной комнате - банальной, безвкусной.
За окном что-то закричали - позвали кого-то. Александр опомнился...
- Прощайте! Прощайте!
Он бросился к дверям, еще раз мелькнула бирюзовая лента в руке, полыхнула красная рубаха - и все исчезло.
"Милый какой! Бедный какой!" - растерянно подумалось "Ангелу-Воителю".
Александр мчался по уличкам Сан-Пьетро д'Арена, не замечая дороги, наскакивая на встречных. В гавань! В гавань! Там ждет Лев Мечников, там все товарищи, туда приедет и Гарибальди! И скорее, скорее бы уехать отсюда! Александр не замечал, что по улицам идут целые отряды вооруженных людей, что по углам стоят кучки возбужденных моряков, рабочих, женщин в праздничных генуэзских нарядах - бархатных корсажах и цветных джандуйях.
