- Тсс!.. - "Ангел-Воитель" рукой зажала ему рот. - Не говорите об этом здесь, во владениях папы.
- Но вы сами... Подумайте о том, что вам грозит! - Верещагин заходил по студии, затеребил волосы. - Ваша безопасность... Куда смотрят ваши домашние!
Александра Николаевна нахмурилась.
- Ну, вот, что: помогать будете или забоитесь?
- Я - забоюсь?! - Художник вспыхнул. - Ну, знаете...
- Тогда надежда на успех увеличивается, - твердо объявила Александра Николаевна. - А теперь идемте к гостям. Я вас не отпускаю.
14. ЛЮБОВЬ
Если бы Лев Мечников и не наткнулся в тумбочке Александра на тонкий женский платок с меткой "А. Я.", если бы он и не видел, с каким волнением собирается каждый раз его молодой друг к Якоби, он все равно догадался бы, в кого влюблен Есипов.
Любовь была в глазах Александра, когда он смотрел на "Ангела-Воителя". Любовь была в его пальцах, когда он передавал ей шаль, книгу, чашку. Любовь была в дрожи его голоса, когда он говорил с ней. Это была самая чистая, самая горькая и самая безнадежная любовь на свете, и Левушка, насмешливый, склонный обычно трунить над "чувствиями", ни разу ни одним намеком не показал Александру, что знает его тайну.
Как это случилось? Когда? Может, во время поездки по Кампанье, когда все пошли смотреть акведуки, а они двое уселись на траву, полную белых звездочек-маргариток и вдруг заговорили о России, о письмах оттуда, о русских людях и вдруг почувствовали удивительную схожесть своих мыслей. Или в грозу на вилле Адриана, где в разрушенных залах гулял и гремел гром, а она, усевшись в амбразуре окна, рассказывала Александру о своем детстве, таком же одиноком и мучительном, как его детство. А может, в один из мартовских вечеров, когда сырые дрова едва тлели в мраморном камине старого палаццо и она раздувала огонь, смешно вытягивая губы. Александр тогда впервые заметил, что она почти его ровесница, что есть что-то совсем детское в ее взгляде и усмешке. Он сказал ей об этом, а она ласково дернула его за черный вихор на затылке: "Вздор какой! Я много старше вас. В матери не гожусь, но уж в старшие сестры наверное. Вы должны меня слушаться, тезка". И замерло тогда сердце, и Александру тотчас пришлось оторвать от нее взгляд, чтоб не выдать себя.
Замечала ли "Ангел-Воитель" любовь мальчика, только что перешагнувшего из детства в юность? Иногда, ловя на себе напряженный, горячий взгляд, она незаметно указывала на Александра кому-нибудь из художников.
