- Нате, синьоры, выпейте.
Лука протягивает им флягу. Их собственные давно уже пусты.
- Откуда у тебя вода? - еле выговаривает Александр.
- А вон, отстегнул у бурбонца, - кивает Лукашка куда-то вниз, где на уступах лежат раненые и убитые.
- Что за мальчишка! - по-русски шепчет Александр.
* * *
Прошло минут десять. И снова раздался голос Гарибальди:
- Подъем! В атаку!
Он сам стал во главе штурмующих. Бурбонцы вмиг узнали его золотистую голову, его белый пончо. Шквал огня устремился на него. Волонтеры окружили Гарибальди, чтобы своими телами закрыть его от пули. Гарибальди их отстранил.
- Не нужно меня охранять, - сказал он. - Может быть, сегодня мне выпал самый счастливый случай умереть за Италию.
Он сбросил свой пончо и ринулся наверх.
- Да здравствует Гарибальди - надежда Италии! - истошно выкрикнул чей-то молодой голос.
Бойцы подхватили клич и бросились за своим героем. Наверху, у последних батарей, генерал Ланди спешно строил и подбадривал своих людей он видел кругом полную растерянность. Несмотря на то что из Калатафими подходили подкрепления, все уже предвещало разгром королевских войск. Маленький домик, лепившийся на склоне горы, был уже в руках гарибальдийцев; там распоряжались врачи и туда сносили раненых волонтеров.
Пелена сплошного дыма опоясала седьмой, последний уступ - последнюю линию укреплений. Бурбонцы привели в действие все свои батареи. Грохот выстрелов, лязг оружия, проклятия, молитвы, вопли раненых. В этой зловещей какофонии Александр не слышал и не сознавал, что и сам он истошно кричит что-то и карабкается изо всех сил вверх, цепляется, как и все, за камни и колючки, обдирает руки, вместе со всеми припадает к земле в ту минуту, когда огонь врага настигает и становится нестерпимым. Время перестало существовать - оно то летело, то останавливалось. Внезапно дым наверху разошелся, и в открывшуюся прогалину Александр увидел зияющее жерло медной пушки. В нескольких шагах стоял с горящим фитилем у затравки бурбонский артиллерист. Миг - и картечь полетит из медной пасти и скосит штурмующих.
Александр, не помня себя, выхватил револьвер и выстрелил. Артиллерист упал, фитиль покатился на землю. Командир батареи, рослый офицер, бросился сам подымать его, но на укрепление уже врывалась толпа гарибальдийцев. У пушки закипел бой. Офицер старался добраться до затравки, поджечь, выстрелить по нападающим. Но тут подскочил тоненький смуглый гарибальдиец, взмахнул саблей:
