Санди взглянула на часы. Семь. И почти сразу раздался телефонный звонок.
— Санди,— послышался непривычно оживленный голос Филиппа, — что поделываешь?
— Любуюсь геранями и жду тебя, — так же весело ответила она.
— Я тебе уже звонил, Ди, — перешел он на деловой тон, — но тебя не было. Я в Бужи, где мы будем снимать. Треньян попросил приехать и поработать с актрисой. Она молоденькая, никак не врубится в роль, а в понедельник съемка. Но она прелестна, Ди, и вообще мне все тут нравится. Какие люди! А Треньян...
Комок подкатил к горлу Санди, и она мучительно пыталась его проглотить.
— Алло! — кричал Филипп. — Ты меня слышишь? Санди! Алло!
— У меня горло перехватило от радости, — деревянным голосом сообщила она, — так я рада, что тебе все нравится....
— Ты что, обиделась? — удивился Филипп. — Или огорчилась? Брось! Увидимся через неделю, максимум через две! У тебя же срочная работа. Все равно тебе не до меня! — Филипп опять почти что кричал, и голос у него снова стал веселым.
У Санди защипало глаза: и это угрюмый нелюдимый Филипп, на помощь которому я летела как сумасшедшая? Да он весел, будто жаворонок, и я ему совершенно ни к чему!
— Конечно, не до тебя, — согласилась она все тем же деревянным голосом, хоть и старалась говорить как можно непринужденнее. — Мне навязали толстенную рукопись, автор готов на все, лишь бы напечататься. Но в Париже такая жара!..
— Тут тоже. Подумаешь! Советую не раскисать, это главное. Когда увидимся, расскажу много интересного. Целую. Пока!
Гудки. Отбой. Он даже не дождался ответа, так спешил в свою новую интересную жизнь. Жизнь, в которой оказался благодаря ей, Санди, и в которой она ему не нужна...
Она по-прежнему лежала на кровати, в саду по-прежнему цвели герани. Но все стало другим: прекрасный Париж теперь казался Санди душным каменным мешком, жизнь — ловушкой. Надежда опять поманила и опять обманула.
Филиппу, за которого я болела душой, на меня наплевать. И для него я — пересадочная станция. И как больно, как обидно, что он так легко отправился дальше! «Нравится! Интересно!» Какая же я дура! Настоящая идиотка. До каких пор я буду жить дурацкими иллюзиями?! Ах,
он неприспособленный! Ах, я ему помогу! Да это я неприспособленная неудачница! Всегда на обочине! Всегда на бобах!
Глаза Санди наполнились слезами, она уткнулась в подушку и разрыдалась.
