Ее фразы разбирались на цитаты. Ее мягкий характер и умение обратить урок в игру увлекали. Рассказывала она - словно сама участвовала во всех знаменитых сражениях древности. Плоские черно-белые рисунки из учебника обретали цвет и глубину, правители и полководцы гордо расправляли плечи, залихватски выхватывали сабли (шпаги, пистолеты, ружья - нужное подчеркнуть) и неслись в бой на врага на бравом коне или верном танке. Впрочем, это не имело решающего значения. Важно, что сама историчка верила в свои рассказы и заставляла поверить нас.
Но сейчас не о ней речь. На ее уроке телефон обрадовал очередной SMSкой. Текст послания мне очень не понравился:
"Вы изменитесь. Это неизбежно. Не пугайтесь того, что начнете замечать вокруг, ибо видите это только вы и эльфы. Зайдите ко мне или к Вячеславу - мы объясним"
И подпись: Август Денисович Иванов, фотограф.
Я повернулся к Эльке. Та сидела хмурая, крутила в пальцах карандаш.
- Тихонова, что делать будем? - шепотом спросил я.
- Пойдем к нему, как Валентин вернется.
Историчка вещала что-то про международные причины Второй Мировой. Я же разглядывал класс. Что-то мне в окружающей обстановке пугало.
- Ты тоже чувствуешь? - занервничала Эля.
За окнами потемнело, словно выключили лампочку солнца. Оно не зашло за тучи, не померкло. Такой эффект получается, если при редактировании фотографий на компьютере резко увеличить контрастность. Светлое становится светлее и ярче. Темное перетекает в черное, сливается в единую кляксу.
В этом освещении к нам подплыл силуэт Алины Альбертовны, склонился к Эльке и, распрямившись, понесся обратно к доске. Ожили краски, слипшиеся было в единое черно-белое "нечто". Пространство класса расширилось.
- Когда Уинстон Черчилль распорядился… - с вольными отступлениями от учебника как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ историчка.
А я во все глаза смотрел на болтающийся на Элькином карандаше старинный серебряный перстень со сложной гравировкой и ярко желтым крупным камнем. В центре камня переплетались вырезанные значки, отдаленно напоминающие латинские буквы. "Вензель"! - вспомнил я название подобной надписи, когда в одном символе соединялось несколько букв.
- Это печать, - зашептала Элька, снимая перстень с карандаша и разглядывая, - для скрепления договора.
Солнечные лучи разбились о грани, вспыхнули яркой радугой.
- Красиво, - перстень перекочевал на указательный палец Тихоновой.
- Что делать будем? - спросил я.
