Начинается! Я пробрался между скамьями, занятыми купцами и их помощниками, отыскал свободное местечко поближе к своему нанимателю присел на уголок.
На тяжелые деревянные столы, накрытые по-деревенски цветастыми скатертями, расторопные служанки расставляли подносы с ароматной выпечкой и сладостями, разливали по чашкам горячий чай (или не чай).
- Негоже слугу Всевеликого критиковать! - нисколько не обиделся жрец, пододвигая к себе общую тарелку с благоухающим жарким. Красуется, даже зеленый плащ и расшитый золотистыми узорами костюм не снимает, испачкать не боится.
- Ну да, - хмыкнул Беранель, лысый высокий старик, к которому я напросился в охранники, - в чем же проклятье заключается?
Я помахал служанке, напоминая ей о своем существовании, и приготовился слушать, наблюдая, как с высокого потолка на паутинке спускается паук. Примета плохая, отчего-то подумалось мне.
- Проклятье старое, - начал жрец, прожевав мясо, - и последнее землетрясение пробудило его. Двести лет назад в окрестностях Нитереса орудовала шайка Одноглазого. Все как один маги и чародеи в нее входили, ибо поймать душегубов не могли на протяжении нескольких лет. Даже торговый тракт, проходивший в окрестностях, из-за них забросили. Мы как раз сюда ехали по новой дороге.
- Заметили уже, к делу ближе давай, - поторопили его купцы.
- И вот однажды, - продолжал жрец, - местному князю вместе с дружиной посчастливилось выследить разбойничье логово. Прятался Одноглазый в пещерах - бесконечных и извилистых, точно вурдалачьи норы. Встала дружина осадой, да только у разбойников припасы имелись, не сдавались душегубы князю. И тогда тот осерчал, приказал обрушить все известные входы. И вздрогнули горы. И осыпались своды пещер!
Обычно писклявый голос жреца набрал силу, завибрировал, заполнил собой всю общую залу, вознесся до чердака. Я невольно проникался уважением к тщедушной фигурке служителя Всевеликого Тардена.
- Только недаром разбойники чарам обучены были. Погибая, прокляли они город, князя и весь его род. И стали являться горожанам призраки душегубов, особенно после каждого землетрясения. Того самого князя и его дружину призраки растерзали в первую же ночь после взрыва. До города так никто не доехал. Один гонец, отправленный вперед отряда, спася. И тот умом тронулся.
Жрец перевел дух, хлебнул травяного чая и продолжал уже привычным писклявеньким голосочком:
- И сейчас после каждого землетрясения люди гибнут или разума лишаются. Чаще всего чужаки, потому считается, что Одноголазый их недолюбливает, ибо княжеская дружина целиком из наемников состояла. А на самом деле - чужаков просто не успевают предупредить ночами по улицам не шляться.
