За пределами Ойкумены | страница 9

Над низкими глинобитными оградами взвились клубы пыли, послышались пронзительные крики. Что-то случилось в лабиринте узких улиц у самой пристани города Белых Стен[1] — столицы Черной Земли, страны Та-Кем[2].

Уахенеб — кормчий царского казначея, стремительно поднялся и стал всматриваться в сторону города, откуда доносился тревожный шум. Сидевшие рядом гости не двинулись, даже не оглянулись на происходившее за стенами маленького сада.

— Что происходит там? — нетерпеливо спросил кормчий, пытаясь заглянуть в потупившиеся лица друзей.

— Вестники великого дома ловят преступника… — неохотно ответил седовласый тесть Уахенеба.

— Но шум там, около дома Антефа, моего друга и друга детей моих! — с беспокойством воскликнул кормчий.

— Ловят самого Антефа, — вмешался молодой сосед, — мы знаем, что за ним приходили и следят вестники нашей окраины.

— Как, ловят Антефа, а вы сидите, словно идет погоня за антилопой?.. — негодующе вскрикнул Уахенеб. — Этот человек не может быть преступником! Кто не знает корабельного плотника Антефа? — кормчий негодующе оглянулся на неподвижные фигуры своих гостей и выскочил на улицу, а за ним оба его юных сына, такие же высокие и плечистые, как отец. К ним присоединились и корабельные ученики Уахенеба, находившиеся в числе гостей.

— Уахенеб слишком много времени проводит в плаваниях и еще не знает, как свирепствуют сейчас посланцы фараона… — тихо сказал тесть кормчего.

— Если не научится быть покорным, то скоро его поволокут закованного в каменоломни! — угрюмо проворчал худой кузнец.

— Стыдно тебе, говорящему худое, — вмешалась жена кормчего. — Мой Уахенеб умен и испытан в опасностях. Его любит и сам казначей бога Баурджед.

— Любит, как крокодил антилопу, — бурчал упрямый кузнец, — пока у его лучшего кормчего все хорошо. Но стоит только Уахенебу оступиться — кто защитит его? Кто посмеет выступить против повеления великого дома[3]?..

Крики приблизились к воротам сада, и жена кормчего тревожно выглянула на улицу.

Слева, в конце узкого прохода между однообразными оградами из серого речного ила, показался одинокий беглец. Он опередил на десяток локтей[4] своих преследователей, во главе которых неслись, словно гончие собаки, два полуобнаженных человека в пестрых поясах вестников фараона, вооруженные кинжалами и тяжелыми палками. За вестниками бежал всякий сброд: бездельники — сыновья пристанских чиновников, погонщики ослов и случайные прохожие, обрадовавшиеся перемене в однообразии неторопливой жизни. Все вопили и визжали, будто увидев “отвращающего лицо” — злого духа пустыни или подземное чудовище древних преданий.