Отвозить цветы в больницу нужно было почти каждый день. Это плохое предзнаменование. Я часто туда ездил, практически каждую неделю. Именно здесь дедушка жил перед смертью, и букеты туда заказывали, если только кто-то собирался умереть. Тогда умирающему все прощалось. Медсестры заходили в палату, принюхиваясь, чувствовали притаившуюся за обоями смерть и предлагали приукрасить палату: «Фру Такая-то и Такая-то, может, поставить у вас цветы, что скажете? Ой, что-то здесь темновато, может, немного раздвинуть шторы?» Они вытягивали руки, раздвигали шторы, комнату заливал свет, а вскоре должны были доставить цветы, и тем самым все уже было предрешено – через пару часов или дней к тебе спустятся ангелы или демоны, а вокруг твоей кровати соберется народ помоложе. Скрестив руки, они будут смотреть на тебя добрыми или злыми глазами, ожидая, когда ты безвозвратно исчезнешь.
Я вез два букета – тюльпаны и белые нарциссы, эти цветы многим нравятся, людям они о чем-то напоминают, не знаю уж, о чем именно, но мне говорили об этом, когда я заходил с ними в палату и помогал больным поставить букеты в вазу. «Какие красивые», – восхищались они и потом начинали про свои воспоминания, и так было каждый раз, словно они показывали эдакий мысленный фотоальбом, в котором умещались все годы жизни.
В этот раз цветы для фру Хельгесен, пришел ее черед.
Ее дни сочтены.
Кто-то все подсчитал и пришел к выводу, что пора и честь знать.
Однако ей об этом не сказали. Она лежала в постели и смотрела в белый потолок.
– Это мне? – спросила она, когда я, постучав и услышав тонкий скрипучий голос, ответивший «войдите», открыл дверь.
– Ну конечно вам, – ответил я.
– Мне что, пора умирать? – Сомнения в ее голосе не было, только легкое удивление.
– Нет, что вы, – ответил я, – вам просто-напросто надо слегка оживить палату.
Я умел ладить со всеми, умел подстраиваться под других в зависимости от ситуации. Предупреждение я понял. Присев на стул, я достал из-под раковины вазу и начал расставлять цветы.
– Подойдите, – сказала она.
Я подошел. Старушка сжала губы.
– Цветы приносят только умирающим, – сказала она.
– Нет, что вы, – ответил я, – многим приносят цветы.
– Но никто дольше них не живет.
– Дольше цветов?
– Да.
– Нет.
– Но цветы все равно красивые.
– Да.
– Действительно, они мне напоминают о чем-то таком, не знаю, по-моему, у нас в саду такие росли. Нет, не помню. Но они все равно красивые. Правда.
– Это тюльпаны и нарциссы, – сказал я.
