Сидя за рабочим столом Хавстейна с книгой в руках, тяжестью в голове, подавляя зевок, я выпил последний «Гавайский сюрприз» с зонтиком где-то часов в шесть. Взглянул на часы. Затем тихонько прокрался обратно в спальню, будто испугавшись, что, пока я тут сижу и увлеченно читаю, кто-нибудь придет и увидит меня. Правой рукой я осторожно открыл тумбочку и вот уже собирался положить книгу на место, как вдруг один из листочков с заметками вылетел и бесшумно опустился на пол. Я его подхватил и внимательно осмотрел, но записей разобрать не смог. Я не мог вспомнить, видел ли я его до этого, и понятия не имел, где тот листочек мог лежать. Осторожно пролистав книгу, я попытался отыскать подходящее место, но без заметок оставались многие страницы, поэтому у меня ничего не получилось. Черт! В конце концов я открыл книгу наугад и, чуть помедлив, вложил листочек туда. Потом положил книгу в ящик и, закрыв его, вышел.
Какой, однако, забавный механизм – мозг. Как библиотека с бестолковым библиотекарем и с большим складом внизу, битком набитым ненужными книгами, журналами, диссертациями и бумагами. Когда я пошел в ванную почистить зубы (а вот и полезное проявление скуки), от зубной пасты на меня вдруг снизошло озарение. Я отчетливо представил карту, висевшую на стене у меня в комнате. Я о ней никогда особо не задумывался, однако сейчас вдруг понял, что ее не случайно там повесили. Не прополоскав рот, я вышел из ванной, направился к себе в комнату и включил свет. Внимательно посмотрел на огромную бело-серую карту одного из островов Карибского бассейна.
Монтсеррат. Остров, почти исчезнувший после извержения вулкана.
Тут-то меня и осенило. Наш библиотекарь начал потихоньку разбирать архивы. Я прошел в комнату Эннен. На стене висела карта Гренады. Такой же величины и тоже бело-серая. Дальше по коридору, комната Анны. На стене карта. Тринидад. Дальше. Палли. Тоже карта. Антигуа. А затем я вновь вернулся к Хавстейну и, включив свет, посмотрел на карту на стене.
Сен-Люси.
Я ничего не понимал. Или же понимал все.
Вернувшись в ванную, я продолжил чистить зубы, размышляя над великим замыслом Хавстейна. Однако постичь его не смог.
Без двадцати пяти семь к Фабрике подъехала машина Анны и Палли, а еще через полчаса, когда вернулись Хавстейн и Эннен, мы с Анной уже стояли на кухне и готовили макароны. Я обнял Эннен и спросил, как все прошло.
– Порядок, – ответила она, – без проблем.
– А как мама?
– У нее все прекрасно. По-моему, у нее появился поклонник. Наконец-то.
