– Я необыкновенно рада, что вы выздоравливаете, – сказала она предельно мягким голосом. – Вы нам причинили столько хлопот, месье!..
От ее прикосновения, легкого, как прикосновение опавшего лепестка, Эрнст закрыл глаза. Когда он их снова открыл, то обнаружил Сюзетту все еще склоненную над ним. Ее большие, темные глаза вплотную приблизились к его лицу, и он почувствовал, как несколько горячих капель упали на его лицо. Смутившись, он попытался вглядеться в ее черты.
– Мадемуазель, вы плачете?
Его голос звучал сокрушенно. Но сколь слабым он себя ни чувствовал, его взгляд не мог не устремиться на те совершенные прелести, которые открылись его взору в такой осязаемой близости. При взгляде на них в Эрнсте молниеносно ожило сознание мужской принадлежности. В последние дни, проведенные им в качестве гостя Мэзон д'Орфей, он заметно поправился, и даже если лихорадка, бушевавшая в его жилах, еще напоминала о себе, то лишь тем чувствительнее был он по отношению к тем прелестям, которые столь заманчиво представляли его взору. В его нежном сердце совершенное тело Сюзетты сплавилось воедино с милым образом отдаленной возлюбленной. В той промежуточной области между сном и действительностью, в которой витал его дух, стирались грани между реальностью и мечтой, и ему начинало казаться, что он вновь вместе с Амелией в обвитой розами беседке.
Его руки сами собой легли на стройную гибкую талию Сюзетты, и вот уже его растрескавшиеся от лихорадки губы прижались к ее губам, благоухающим и прохладным, а его язык, раздвинув милые розовые лепестки, овладел ртом, который оказался даже слишком податливым.
Сюзетта, в определенном, конечно, смысле, была еще совсем невинная девушка. Но она обладала темпераментом зрелой женщины и была одновременно – а что здесь важнее, выбирайте сами – самым страстным образом влюблена в Эрнста, который в свою очередь тоже томился от любви. Так что у нас не должно вызвать удивления ее поразительно быстрое превращение из беспечной девушки в любящую женщину в ту минуту, когда она оказалась у порога исполнения своего страстного желания.
Эрнст, полуоглушенный ароматом ее духов и жаром ее тела, инстинктивно дотронулся до золотых плодов, которые с готовностью раскрылись ему навстречу. Его губы искали прохладу, обхватывая упругие, твердо выдающиеся вперед бутончики сосков, которые, напрягаясь, воспламеняли его к новому, еще более необузданному жару.
Возбуждение, пронзившее его как электрический ток, заставило резко набухнуть некую часть его «Я», уже не раз блестяще подтверждавшую свои мужские качества. С его губ слетел долгий, прерывистый вздох, и он, схватив пылающую ручку Сюзетты, прижал ее к своему телу.
