К удивлению Александрины она не обнаружила ни полковника, ни Амелии. Отсутствовала также Аврора. Таким образом, она, на чьих губах еще горели поцелуи Гастона, могла праздновать победу. От хозяина вечера она узнала, что Амелия неожиданно упала в обморок на террасе. Полковник с помощью Авроры перенес ее в дом. Послали за врачом, потому что девушку явно лихорадило.
Мадам Дюранси закусила себе губу, чтобы не выдать досады. Что за хлипкое создание эта Амелия. Малейшее дуновение ветра, малейшее грубое прикосновение сваливает ее с ног. Эта маленькая дурочка после отъезда своего юного неопытного любовника, не способного даже сделать из девушки женщину, и в самом деле решила всем продемонстрировать, что наступил конец света. Александрине пришлось приложить усилия, чтобы исключить малейшее проявление своего раздражения и напустить на себя перед лицом месье Делансэ озабоченность и материнское участие. Подобрав юбки, она под руку с бароном торопливо поднялась по лестнице и без стука ворвалась в дверь комнаты, куда уложили больную. Амелия лежала там с закрытыми глазами и лихорадочно раскрасневшимися щеками в беспокойном полусне. Кто-то – вероятно, Аврора – развязал ей платье и корсаж, и тело ее беспокойно шевелилось под легким шелковым одеялом. Александрина обменялась быстрым взглядом с полковником, который стоял, прислонившись к спинке кровати и с непроницаемым выражением лица взирал на больную лихорадкой девушку.
– Как это могло случиться? – Она резко повернулась к нему. – Шарль, должна вам по правде сказать, что вам нельзя доверять юную девушку. Не сомневаюсь, вы переутомили ее танцами. Бедняжка никогда не была особенно выносливой.
Полковник высоко поднял брови.
– Боюсь, что это так. Я совершил непростительную глупость! Мадемуазель была разгорячена, а я дал ей выпить ледяного шампанского.
Сожаление сквозило в его голосе. Александрина подошла вплотную к нему.
– Вы болван, Шарль! Вы хотите погубить эту девушку! – сказала она так тихо, что слышать мог только он.
Тот засмеялся странно безрадостным смехом, обнажив одни лишь кончики зубов.
– Я далек от такого намерения, мадам! – ответил он в светском тоне. – Кстати, через несколько минут здесь будет врач. Я снарядил за ним конюха на моей лошади.
И в самом деле, немного погодя появился врач, старый видный господин с лицом, изборожденным тысячами морщин, и проницательными, острыми глазками. Он констатировал у Амелии начинающееся воспаление легких, прописал постельный режим и пообещал на следующий день повторно посетить больную. После чего он с достоинством покинул комнату, оставив то чувство беспокойства и неуверенности, которое обычно оставляют за собой врачи.
