Проедишь по степи две версты, конь язык высунет, как пес, и дальше идти не может.
Известное дело, спрашивается — куда в такую жару пойдешь?
Дон омелел и рыба горой пошла, звери и те в норы позабивались, по балкам и колдобинам попрятались.
И загрустил Игнат с Тарасом. Стало им от той великой жары скучно — пришли к атаману…
— Отпусти ты нас, Атаман, погулять по белу свету — тошно нам в станице.
— Да куды-ж вы в такую жару пойдете?
А туды… — махнул Игнат на Восток рукой.
— Ну, што-ж идите, да к осени ворочайтесь — в поход пойдем; басурманов бить, на зиму зипунов доставать. Должон я Войсковому всех казаков с собой привести. Не вернетесь ко времени, пымаю — чубы выдеру.
Говорит, а сам трубкой — пуф-пыф.
Чихнули от табачища Игнат и Тараска, сказали: прийдем, бывайте здоровеньки… да и пошли снаряжаться в путь-дороженьку.
А как убрались, сели на коней и стали выезжать, нагнулся Тараска до земли и сорвал на ходу два зеленых лопуха. Стал тут смеяться над ним Игнат:
— Я шашку привязал, а ты лопух взял, я пику свою в руку, а ты — зеленую траву.
А Тараска говорит:
— И мое оружие не плохое.
Пошли они по шляху. Идут шажком, промеж себя разговоры ведут. Проехали с версту — качнулся под Игнатом конь… А был у него конь рыжей масти, тавро у коня — кружочек — Агима-Джана конь, отбил его Игнат у нагая в лихой схватке.
— Што спотыкаешься? — прикрикнул на него Игнат и нагайкой коня хлестнул.
А Тарас увидал, што и его конь слабеет, покрыл ему голову лопухом и себе другой лопух на папаху прицепил. Едет себе, посвистывает, сусликов подразнивает. А те в норки попрятались, одни хвостики на солнышко повыставляли. Хвосты-то у них холодные и летом и зимой.
Тут Нюнька перебила отца:
— Отчего у них хвостики холодные?
Иван Ильич усмехнулся, погладил ее по
голове. Потом продолжал.
Игнат смеется— разливается.
— Ишь, нарядился как братец.
Едут дальше. Под Игнатом конь вспотел и дрожит, а Тараскин идет, хвостом машет, из под лопуха в степь посматривает. Даже ржет на тонкий голос.
Проехали ешшо версту.
Игнатов конь вздохнул, на дыбки взвился, и на бок свалился. Вывернулся из-под него Игнат. Что же делать?
Остановился Тараска, говорит брату:
— Иди-ка ты домой, стереги курень, на одном коне двум не уехать.
Снял Игнат седло и пошел домой, а Тарас поехал дальше. Едет себе и едет. Мало ли ехал, много ли, долго-ль или коротко, а только стал он клевать носом. Клевал, клевал, да и заснул.
А в Главном Войске шли в те поры великие споры и раздоры.
