Аттила воспринял слова брата так, как будто его вдруг ни с того ни с сего ударили по лицу.
— Следи за тем, что ты говоришь, — угрожающе бросил Аттила.
Чаба, казалось, не обращал на него никакого внимания. Он поднял рюмку — рука его так дрожала, что он капнул палинкой на губу и вытер тут же ее рукой, — и заявил:
— До сих пор в семье Хайду не было доносчиков, а теперь вот есть.
Не отдавая отчета в своих действиях и не понимая, что младшим братом сейчас руководила лишь горечь и боль, оскорбленный Аттила кулаком со всей силой ударил Чабу по лицу. Тот зашатался и головой стукнулся о стену, почувствовав резкую боль в затылке, однако сознание все же не потерял, даже глаза и те не затуманились. Глядя на искаженное злобой лицо брата, Чаба увидел, что он готовится нанести ему новый удар. В мозгу пронеслась мысль, что следовало бы защищаться, однако он не пошевелился, даже руки не поднял к лицу. Следующий удар пришелся в подбородок. Его пронзила резкая боль, в глазах потемнело, а потом Чаба уже ничего не чувствовал.
Чаба не знал, как долго находился без сознания. Он лежал на полу. Подбородок ужасно ломило. С трудом подняв руку, он дотронулся до него. В первый момент ему показалось, что у него сломана кость. Он осторожно пошевелил челюстью. Нет, кость была цела. Посмотрев на руку, он увидел, что она перепачкана кровью. Видимо, обморок длился всего лишь несколько секунд, так как кровь еще не запеклась. Он потряс головой, встал, опираясь о стену, и поплелся в ванную. Посмотрел на себя в зеркало — лицо было бледным, губа все еще кровоточила. Скорчив кислую гримасу, смыл с лица кровь, а затем протер его одеколоном.
Чаба все помнил точно. Удар брата как бы подвел черту под их спором. Теперь между ними ничего нет. Однако больнее удара кулаком Чаба воспринял то, что сделал его брат против Милана. Его поступок непростителен и необъясним. Видимо, с Аттилой произошло что-то ужасное, если он решился на столь подлый шаг. Неожиданно в голове Чабы родилось сомнение: может быть, Аттила только хотел попугать его, а он вдруг взял да и воспринял его глупость серьезно.
Вернувшись в свою комнату, Чаба выпил рюмку палинки, сел и снова задумался.
Нет, его брат не врал. «И только для того, чтобы доказать свою правоту. Я еще в прошлом году летом говорил, что этот Радович — довольно темная личность, но ты не поверил мне».
Но что, собственно, случилось прошлым летом? Кроме того, что Милан увел у Аттилы Эмеке? Закрыв глаза, Чаба живо представил себе события прошлого лета.
