— Знаете, — продолжал он, — этот парень забавляется у берегов Борнео тем, что сбрасывает мои буи. Мне пришлось поставить несколько в устьях рек. В начале года один торговец из Целебеса, застигнутый штилем, застал его за этим делом. Он пустил свою канонерку прямо на них, разбил на куски один за другим два буя, а затем спустил лодку, чтобы вытащить третий буй. А я полгода назад возился без конца, чтобы укрепить его в грязи, как веху. Слыхали вы о чём-нибудь более вызывающем, а?
— Я бы не стал ссориться с этим негодяем, — заметил я небрежно, но в действительности сильно встревоженный этой новостью. — Не стоит того.
— Я — ссориться! — воскликнул Джеспер. — Я не хочу ссориться. Я не трону ни один волосок на его безобразной голове. Дорогой мой, когда я думаю о дне совершеннолетия Фрейи, весь мир мне друг, включая и Химскирка. Но всё-таки это дрянная, злостная забава.
Мы распрощались довольно поспешно на набережной, так как каждый из нас торопился по своим делам. Я был бы сильно подавлен, знай я тогда, что это поспешное рукопожатие и «До скорого, старина. Желаю удачи», — было нашим последним прощаньем.
Когда он вернулся в проливы, я был в плавании, и он уехал, не дождавшись моего возвращения. Он хотел сделать три рейса до дня рождения Фрейи. В бухте Нельсона я разминулся с ним всего на несколько дней.
Фрейя и я с великим удовольствием и полным одобрением беседовали об «этом безумце» и «форменном идиоте». Она вся искрилась весельем, хотя только что рассталась с Джеспером; но эта разлука должна была быть последней.
— Отправляйтесь на борт возможно скорее, мисс Фрейя, — умолял я.
Она прямо посмотрела мне в лицо, слегка покраснела и ответила с какой-то серьёзной пылкостью, словно голос у неё дрогнул:
— На следующий же день.
О да! На следующий же день после того, как ей исполнится двадцать один год. Я был доволен этим намёком на глубокое чувство. Казалось, и она наконец вознегодовала на отсрочку, на которой сама настаивала. Я подумал, что на неё сильно подействовало недавнее посещение Джеспера.
— Вот и отлично, — добавил я. — Я буду значительно спокойнее, зная, что вы взялись присматривать за этим безумцем. Не теряйте ни минуты. Он, конечно, явится к сроку… если небеса не обрушатся.
— Да. Если не… — повторила она задумчивым шёпотом, подняв глаза к вечернему небу, не запятнанному ни единым облачком. Некоторое время мы молча смотрели на раскинувшееся внизу море. В сумерках оно казалось таинственно спокойным, словно доверчиво приготовлялось к долгому сну в эту теплую тропическую ночь. И тишина вокруг нас, казалось, не имела границ, не имела конца.
