Дурнушка вернулась с порцией виски, поставила ее перед Винсом и поспешно ретировалась. Общаться с детективом она явно не хотела.
Новал поднял стакан, задумчиво покрутил в руках.
— За тебя, приятель, — тихо сказал он.
Их с Мердоком нельзя было назвать друзьями. Но они провели во «Фляжке» не один вечер, играя в бильярд, беседуя на всевозможные темы, и как-то притерлись друг к Другу. Пожалуй, теперь в заведении Брюса станет слишком пусто.
Вздохнув, сыщик залпом влил в себя пойло.
Виски был дрянной. Выжимка из тараканов, иначе не скажешь. Но за годы, проведенные в Хорс-тауне, желудок Винса успел повидать и не такую дрянь, так что он особо не жаловался.
— Эй, коровка, тащи счет, — не упустил возможности подтрунить над веснушчатой Новал.
Дурнушка с выражением крайнего презрения на лице принесла листок и бросила на стол перед Винсом:
— На, держи. Надеюсь, у тебя не хватит денег, чтобы расплатиться, и Гай наваляет тебе по первое число.
— Не бойся, коровка, — ухмыльнулся детектив, отсчитывая нужную сумму. — Я никогда не хожу по барам пустой. Я даже дам тебе пару купюр на чай — коровы ведь любят пощипать зелень?
Веснушчатая хотела вспылить, но сдержалась. Винс мысленно усмехнулся.
— Забирай, — сказал он, поднимаясь и надевая шляпу. — Мир твоему стаду.
Когда он выходил из бара, взгляд «коровки» буквально жег ему спину.
Винс направлялся домой. Ему уже надоело слоняться по городу, и он мечтал поскорее свидеться с подушкой, прижаться к ней небритой щекой и заснуть.
Внимание его привлекла яркая неоновая вывеска «Жасмина». Сыщик вспомнил рассказ Брюса о новой девочке, которую Дезмонд переманил из «Цветного носорога».
Руки сами собой сжались в кулаки, а зубы издали неприятный скрип.
— Дезмонд… — процедил Винс.
Дезмонд был ублюдком из тех, кто в юные годы обнюхивался кокаином, трахал глупых сучек в туалетах элитных клубов и, накачанный наркотой, гонял по улицам на подаренной отцом «Ламборджини». Кто после бесшабашной юности надел пиджак, брюки, блестящие туфли от Гуччи и стал руководить всеми крупными и не очень махинациями в провинциальном городке. Отец его заправлял делами в Джерси, а «малышу Деззи» достался Хорс-таун — «чтобы руку набивал».
Ведь к Дезмонду, единственному наследнику старика, после смерти родителя отойдет все состояние, включая стриптиз-бары и подпольные заводы, где трудились «братья из Поднебесной».
Винс ненавидел Дезмонда всем сердцем, ненавидел люто, бескомпромиссно. Какой-нибудь сценарист, реши он экранизировать жизнь Новала, непременно объяснил бы эту ненависть тем, что «Дезмонд был скотом, которых Винсу надлежало ловить».
